– Не хочу, – ответила Авелин.
– Тогда поступай так, как подсказывает тебе сердце, а не страх потерять меня из-за того, что тебе трудно взять и сразу разделить со мной постель. Я всё понимаю, и для меня это приемлемо, – уголки его губ доброжелательно приподнялись. – Всё будет со временем. У нас впереди целая вечность. Я никуда не спешу и не хочу тебя торопить. Но я желаю, чтобы ты в тот момент, когда будешь готова к близости, была со мной не только телом, но и душой, мыслями. Понимаешь?
Авелин смущённо кивнула.
– И ещё, – после недолгого молчания заговорил Радан. – Если от меня веет запахом другой женщины или я даже весь в помаде, это не означает измену тебе, – он пристально и властно посмотрел в родные глаза. – Ты моя женщина! Но у меня есть дружеские обязательства. Некоторые девушки, когда решают их проблемы, случается, бывают слишком эмоциональными, – поцелуй в кончик носа. – Сперва спроси, потом бей посуду. Запомнила? – лёгкая полуулыбка.
– Да, – Авелин кивнула. – Но… – замолчала на полуслове.
– Но? – терпеливо спросил Радан.
– Сегодня на улице ты был в куртке, а не только в кардигане, – тихо сказала она.
Радан хотел было уже зарычать и хорошенько встряхнуть её, когда увидел, что на родных губах заиграла стеснительная улыбка, а слёзы в глазах высохли. Её взгляд засиял пытливостью.
– Правда, нужна? – шире улыбнулась. В её нетвёрдом и приглушённом голосе слышались нотки неподдельной и какой-то детской радости.
– Да, – глаза в глаза. Радан поцеловал Авелин в кончик носа. – Очень нужна, – расслабил хватку. Позволил себе улыбнуться.
– Спасибо, – получив возможность двигаться, она крепко обняла его. – Спасибо, что принимаешь меня такой, какая есть, и не пытаешься переделать. Спасибо, что видишь меня настоящей, а не такой, какой хотел бы…
– Я всего лишь хочу, чтобы ты была счастлива.
– Я счастлива. Благодаря тебе счастлива.
В спальне воцарилась тишина. Долгое нежное объятье заменило тысячу слов. К чему они были? Хватало видеть, чувствовать друг друга. Минуты пролетели как одна секунда.
– Авелин, – нарушая молчание начал Радан, приятно удивлённый тем, что она не стала выведывать, где и с кем он был, а просто, как он и просил, доверилась ему. Но он решил всё-таки для её спокойствия немного пояснить, куда уезжал. – Мне необходимо было встретиться со старой знакомой, – глухо выдавил он из себя. – По моим предположениям – хотя о них ещё рано говорить – она является тем самым ключом, который может помочь мне навсегда избавиться от Огниана.
– Это… это так здорово! Он совсем уйдёт? – уточнила Авелин очень радостно, с сокрушительной надеждой в голосе.
Радан невольно нахмурился. Ему была не до конца ясна причина её столь буйной реакции. В него закралось подозрение, что Огниана она видит чаще, чем его. Но он тут же отмёл такую несуразицу, ведь за Авелин заботливо присматривали те, к кому было у него доверие.
– Я так рада за тебя! Наконец-то! – она теснее прижалась к нему. – Молчу-молчу, чтобы не спугнуть счастье, – кротко поцеловала его в шею. – Ты можешь рассказать то, о чём она тебе поведала? – пауза. – Конечно, если сам того желаешь.
– Я мало что понял. Она говорила загадками и намёками, но дала мне ясно понять, что совсем скоро всё закончится. Не думай об этом, – проведя языком по белесой коже мочки её уха, Радан едва его укусил. – Сказав про неё, я хотел лишь того, чтобы ты знала: тебе не о чём беспокоится.
– Спасибо, – с благодарностью отозвалась Авелин. – Люблю тебя, – едва слышно и робко. Обвив руками шею Радана, она с закрытыми глазами стала искать его рот губами. – Люблю, – начала целовать, теребя его волосы на затылке.
Поддаваясь соблазну, Радан не стал противиться и, скользнув языком по её зубам, углубил поцелуй, значительно отличающийся от предыдущего нежностью. Он осознавал, что Авелин таким образом сбежала прочь от возможности услышать ответное признание. Очевидно, она не желала ставить его в неловкое положение, требовать каких-либо обетов, но и сдерживать себя уже была не в силах. Ей хотелось не то что говорить – кричать о том, как она его любит. Радан видел и чувствовал – она вся его. Абсолютно вся. Её мир, воздух, жизнь – это он. Осознание этого ему было и лестно, и приятно. Но главное, что оно ему дарило, так это было доверие – полное и безоговорочное. Он доверял Авелин больше, чем кому-либо до этого. Но прервать поцелуй и сказать «Люблю!» он не желал, потому как считал, что придёт лучший момент, когда тени Огниана больше не будет между ними. Так убеждал себя Радан, не желая признаваться перед собой в том, что он всего лишь боится раскрыться и показать Авелин свою слабость, место уязвления, даже если она является для него смыслом бытия и принимает его любым: и грубым, и нежным, и равнодушным.