Горечь губ Авелин была для Радана слаще патоки, но он всё же нашёл в себе силы аккуратно разорвать поцелуй.
– Тебе надо отдохнуть, – заботливо сказал он и принял сидячую позу. Словно в подтверждение его слов свеча, стоящая на тумбе, потухла. В комнате поплыл лёгкий аромат дыма.
– Останься, – Авелин накрыла его ладонь рукой.
– Не уйду, – окутав её взглядом, исполненным проникновенных чувств, щёлкнул по носу. Взбив подушку, лёг рядом с Авелин и притянул её к себе.
– Мы неправильные вампиры, – положив голову на его плечо, сказала она. – Спим по ночам.
Радан улыбнулся и, играя с её волосами, запутал в них свои пальцы. За окном вспыхнула молния, и на землю обрушился гром. В ту же секунду по подоконнику застучали тяжёлые капли дождя. Авелин чуть уловимо дрогнула.
– Боишься грозы? – спросил Радан.
– Немного, – застенчиво ответила она.
– Не бойся, – поцеловал её в макушку. – Я с тобой. Хочешь, для успокоения спою тебе?
– Да, хочу, – приподнявшись, она поцеловала его в щёку. – Очень хочу, – провела пальцами по его лбу, убирая чёлку от ресниц.
– Тогда закрывай глаза и спи, – обняв её за плечи, Радан смежил веки.
Слушая шум дождя, вдыхая аромат Авелин и наслаждаясь её теплом, он ощутил душевное равновесие. Покой. Безмятежность. Впервые за долгое время он с уверенностью мог сказать, что счастлив.
– В руках моих и горечь, и тоска,
Но кто же ты, моё пугливое виденье?
О, как хотел взглянуть в твои глаза,
Узреть в них страсти пробужденье.
Спи, моя пташка, спи сладким сном.
Звёзд ты не слушай, ночи тихий звон.
Лунный свет для тебя приглушён,
И пусть приснится тебе добрый сон.
Сберегу твой покой, будет вечен он,
Спи, моя пташка, спи сладким сном.
Ты пуще Ада, слаще Рая, но рядом я…
Я здесь.
В невыносимой чаше сновидений,
Что смотришь на меня?
Я зачарован! Я ослеп!
И это не попытка отчуждений…
Спи, моя пташка, спи сладким сном.
Звёзд ты не слушай, ночи тихий звон.
Лунный свет для тебя приглушён,
И пусть приснится тебе добрый сон.
Сберегу твой покой, будет вечен он,
Спи, моя пташка, спи сладким сном.
Касаньем губ твоих желанных
Дано мне обрести покой души.
И, будучи на грани Тьмы и Света,
Мыслей странных,
Я лишь с тобой открою путь как вверх,
Так и в низы.
Спи, моя пташка, спи сладким сном.
Звёзд ты не слушай, ночи тихий звон.
Лунный свет для тебя приглушён,
И пусть приснится тебе добрый сон.
Сберегу твой покой, будет вечен он,
Спи, моя пташка, спи сладким сном…
Радан несколько раз спел колыбельную, о которой размышлял в последнее время, мечтая об Авелин. По ровному и редкому её дыханию понял, что она заснула. Ни о чём не думая, радуясь её близости, не заметил, как и сам очутился во власти Морфея.
… Стоя посреди старой, но довольно хорошо убранной комнаты, Радан смотрел на отца, на которого сквозь распахнутое настежь окно падал бледный свет луны. С улицы доносился стрекот кузнечиков, а со стороны кухни – звуки льющейся из крана воды и звон тарелок. Кто-то торопливо мыл посуду. Радан невольно поморщился, ощутив в помещении ещё не выветрившийся запах спиртного и табака. Взглянул на стол, за которым, упёршись локтями, дремал мужчина. Заметил полупустую бутылку водки. Удивлённо приподняв брови, пришёл в замешательство, потому, как никогда прежде не видел, чтобы отец пил алкоголь или был пьян. Ян всегда пренебрежительно относился к тем, кто пригублял спиртное, пусть даже по значительным праздникам.
Пройдя вперёд, Радан остановился. Его внимание привлекла фотография на тумбочке. На ней рыжеволосого мужчину обнимала красивая женщина. Радану она показалась чем-то похожей на его мать. Не понимая, откуда появился этот снимок в доме, Радан хотел было взять его в руки, как вдруг услышал за своей спиной странные звуки. Обернувшись, он прищурился, словно его глаза резанул свет. Но это был не он, а яркая тьма.
Мальчик лет шести на вид вылез из-под стола и, прижимая к своей груди какой-то предмет, обмотанный тёмной тканью, посмотрел на спящего мужчину. Оглядевшись, довольно улыбнулся. Стараясь не наделать лишнего шума, он встал на носочки и побежал в соседнюю комнату. Радан, признав в маленьком хулигане самого себя, был уже готов пойти за ним следом и посмотреть, что же тот стащил у отца, как из кухни, впуская в гостиную аромат яблочного пирога, вошла его мать. Увидев родные сердцу черты утомлённого лица, Радан замер. По его телу пробежала согревающая волна. На лице заиграла улыбка. Чувствуя, как сильно он соскучился по этой женщине, по её голосу и прикосновениям, Радан не мог свести с неё взгляда.