– Откуда?.. – только и смогла она удивлённо спросить, вопросительно изогнув тонкие брови.
– Мама с детства приучала меня кормить птиц, и со временем я полюбил это незатейливое занятие, – посмотрев в сторону, на массивное дерево, которое было украшено ещё не опавшей листвой и поэтому отчасти напоминало собой роскошный павлиний хвост, Радан в очередной раз обвёл взглядом пару спящих воробьёв на верхней ветви. Ему казалось, что слышит едва уловимый шёпот природы, подтверждающий, что он верно поступает, не отталкивает от себя свою половину, собственный же Рай. – Потому как есть в этом что-то умиротворяющее, утешающее, дарующее некую радость, которую трудно описать словами и можно только почувствовать, – заглянув в глаза Авелин, он чуть улыбнулся. – Когда мне грустно, я всегда кормлю птиц.
– Я так многого о тебе не знаю…
– Узнаешь, – он заботливо поправил ей выбившийся из-под воротника пальто шарф. – У нас с тобой впереди целая вечность.
– Вечность, – неспешно повторила за ним Авелин, словно пробуя это слово на вкус. – Звучит заманчиво.
Пытаясь сдержать улыбку, она закусила нижнюю губу и, опустив взгляд, заправила за ухо локон.
– Но на неё лучше не полагаться, – неспешно скользнув пальцами вниз по спине Авелин, Радан по-хозяйски положил ладонь на её талию. – Нужно ценить каждый миг и, используя его максимально эффективно, выжимать из него все соки, – прошептал он не столько собеседнице, сколько самому себе. Наученный жизнью, он теперь точно знал: всё в этом мире хрупко и, как бы ни хотелось обратного, недолговечно. Надо учиться на своих же ошибках, ведь кто этого не делает, заранее обречён исключительно страдать. Радан, как бы ему ни хотелось этого признавать, привык прятаться от чёткости и реальности судьбы за абстрактностью времени, но сейчас он всеми силами старался избавиться от этой дурной привычки, ведь как ему иначе можно было оказаться среди победителей? Никак. Следовательно, если он хочет – а он хочет – вырвать победу из цепких рук врагов, ему необходимо бороться с самим собой.
Авелин кивнула и порывисто, словно от этого зависела вся её жизнь, поцеловала Радана в щёку.
– Тогда начинаем, – едва слышно сказала она ему на ухо, на что он тут же взлохматил её волосы.
Она попыталась увернуться, но Радан, прижав её к себе ближе, не позволил. Улыбнулся. Она в ответ сделала то же самое. Повисла пауза, но никого из них она не смущала. Глаза поведали за них сотни слов.
– Никогда прежде этого не делала, – немного помедлив, произнесла Авелин и посмотрела на свою руку, что оказалась прижатой к груди Радана.
– Попробуй, – он ободряюще провёл тыльной стороной ладони по её щеке.
Девушка прикрыла глаза.
– Тебе понравится, – аккуратно взявшись за её острый подбородок, он поцеловал Авелин в губы, не позволяя языкам соприкоснуться и, сплетясь, завертеть мир вокруг. Отстранился – неохотно, но мягко.
– Хорошо, – согласилась Авелин и, повернувшись, бросила на мостовую полгорсти зёрен. Голубь тут же расправил крылья и, перелетев к её ногам, стал клевать пшеницу. Не прошло и минуты, как к нему присоединилось несколько его сородичей, взявшихся словно из ниоткуда. Переглянувшись с Раданом, Авелин с детской непосредственностью кинула на асфальт уже все злаки. Присев на корточки, подняла с асфальта одно из зёрен. Радан не сводил с неё взгляда. Сейчас, в свете тусклых фонарей, среди шума города и стайки птиц, Авелин казалась ему созданной из воздуха и тихого дождя с искрами костра и пыльцы крыльев бабочки. Она была подобна миражу. Обману. Бликам солнца на излучине реки. Радан смотрел и смотрел на неё, понимая, что не отдаст её никому. Она только его. И он обязательно сделает её счастливой.
Неспешно и плавно протягивая вперёд раскрытую ладонь, Авелин хотела было попытаться покормить с руки голубя, как воробей – шустрый и ловкий, – опередив своего соперника, на лету выхватил из её ладони зёрнышко и умчался прочь. Авелин залилась неподдельно радостным смехом и, встав, обняла Радана. В её тёмных, как крепкий чай, глазах он увидел счастье, не перепачканное отпечатками боли и страха. Создалось впечатление, что даже её ресницы покрылись лучами внутреннего солнца. Радан не смог не улыбнуться осознанию того, что постепенно, шаг за шагом Авелин избавляется от всех горьких воспоминаний, что до сих пор отравляли её кровь и будущее.
Выпрямившись, Авелин робко подняла руку и заботливо убрала чёлку со лба Радана. В её тёплом взоре, нёсшем в себе куда больше ласки, чем любое, даже самое нежно прикосновение, он прочёл признательность. Радан не знал, сколько времени они смотрели друг другу в глаза, но ему казалось, что целую вечность. Пламя в груди всё решило за них. В непостижимом едином порыве они теснее приблизились друг к другу, и их губы, жаждущие ласки, встретились в полном исступления поцелуе. Сквозь плотную ткань плаща Радан ладонями ощущал хрупкую фигуру Авелин. Каждый изгиб её тела. Дотронувшись пальцами до волны её волос и почувствовав их шелковистость, он бережно стал покрывать поцелуями её глаза и щёки.