И если бы кто-нибудь в эту минуту спросил её: «Неужели он лучший? Безупречный? Совершенный?», она бы сказала: «Нет, но он тот, рядом с которым мне хочется жить». И, если бы до конца жизни ей оставался лишь миг, все её мысли непременно были бы о нём. Но знал ли он об этом?..
Авелин запустила пальцы в его волосы. Радан поднял голову. В его глазах горело смятение, будто он и сам не понимал того, что происходит.
– Авелин… – он протянул ладонь к её щеке и стал отирать солёные капли. – Не плачь. Я недостоин твоих слёз, – он прижал её руки к губам. – Все оправдания абсурдны, знаю, но… Ты, только ты мне нужна. Поверь в это. Поверь в нас, – закрыл глаза. Резко встал. – Дьявол! – с рычанием. – Скажи хоть что-нибудь! Что ненавидишь, презираешь, брезгуешь! Что я предатель! Но не молчи! Авелин! – упав на колени, он обнял ей голени и стал жадно целовать её израненные и покрытые грязью ноги.
Она непроизвольно сжала кулак.
– Хочешь, ударь меня! – Радан поцеловал ей руку. – Со всей силы! Авелин, ты можешь! Бей!
– Прекрати! – сквозь слёзы с мольбой крикнула она. – Прекрати! – она попыталась отстранить его лицо от своих колен, но он не позволил. Не прекращал целовать их. – Радан! – рыдания вырвались наружу.
Он ослабил хватку. Поддавшись чувствам, Авелин сползла со скамейки и, роняя куртку с плеч, рывком обняла Радана. Он тут же принялся алчно гладить её ладонями по спине.
– Я люблю тебя, люблю… – она уткнулась носом в его плечо. – Но мне невыносимо больно!
– Прости… – едва слышно и с горечью.
«Так странно. Я никогда не слышала, чтобы Радан просил у кого-то прощения. Я даже не думала, что он способен на это. Ведь он всегда прав. Никогда и ни о чём не жалеет. А сейчас говорит «прости»? Прости… Почему он извиняется предо мной – пред той, которая полностью зависит от него?.. Неужели ради меня он может в сторону отбросить гордость, забыть упрямство и… извиниться? Неужели я так много для него значу?»
– Почему, – всхлип, – скажи, почему ты не сказал? Я бы поняла… Как-нибудь бы это приняла.
– Авелин, девочка моя… – он обхватил ладонями её лицо и заставил на себя посмотреть. – Мне нечего было говорить. Велия… Она всегда была, есть и будет мне безразлична… – замешательство. – Дьявол! – он вновь прижал Авелин к себе и стал слегка с ней покачиваться. – Я не знаю, почему трахнул её. Не понимаю, как, желая тебя, имел её. Не представляю, отчего мне это нравилось, а сейчас тошнит. Мне нужна ты, это я знаю!
– Ты не отпустишь меня? – задав вопрос дрожащим голосом, Авелин почувствовала, как все мышцы Радана напряглись. Она не собиралась уходить, но хотела узнать ответ того, в ком заключён весь смысл её бытия.
– Нет.
– И не отпускай… Держи меня крепче.
– Не отпущу. На твоей ладони нарисована линия моей жизни.
Сколько они простояли под дождём на коленях, обнявшись, Авелин не знала. Но точно знала: она будет с Раданом, что бы он ни сделал. Уткнувшись лбом ему в ключицу, она силилась понять: почему, сначала пригрев, он заморозил её, а теперь вновь отогревает? Что-то не вязалось в её мыслях и ощущениях, но что именно, она никак не могла уловить. Внезапно Радан подхватил её на руки и куда-то пошёл.
– Не хочу домой, – с закрытыми глазами прошептала она.
– Хорошо, – с пониманием отозвался он. – Я отнесу тебя в гараж и принесу тебе обувь и сухую одежду. Потом мы поедем в ближайший отель.
– Может, навсегда уедем отсюда? – вдыхая аромат всё ещё желанного мужчины, Авелин чувствовала приторно-сладкий аромат Велии, почти смытый дождём. Почти, но не совсем. Закусив губы, Авелин теснее прижалась к Радану.
– От себя не убежишь, – пнув ногой приоткрытую дверь гаража, он вошёл внутрь помещения. Аккуратно посадив Авелин на стол, протянул руку и дёрнул за цепочку, включая лампу. Тусклый свет мягко озарил каждую чёрточку его лица.
Взглянув ему в глаза, Авелин вздрогнула: они стали бесцветными. Глаза Радана потускнели, выцвели, будто старая фотография, десятки лет висящая на стене под нещадными лучами солнца. Капли, стекая с волос, оставляли мокрые дорожки на его лбу и щеках. Авелин заботливо стёрла их тыльной стороной ладони. Радан прижался своим лбом к её.
– Знаю, – запоздало ответила она. – Но… Мне здесь всё: воздух, вещи, даже небо, – Авелин лихорадочно вздохнула, – напоминает о… Я хочу уехать, – робко. – С тобой, – посмотрев на его губы, она ощутила желание поцеловать их, но не решилась. Она опасалась, что её поцелуи теперь не будут Радану так сладки, как раньше. Как до Велии.