– Радан?.. – он услышал в крике Авелин замешательство. – Радан! – паника.
Тишина.
Гуляка-ветер дразнил слух Радана, даря ему звук спешных шагов, секунда от секунды приближающихся ближе и ближе.
«Проклятье! Если выберемся отсюда, нещадно её выдеру до…»
Мгновение, и из-за высоких деревьев показался женский силуэт.
«Дьявол! Поворачивай обратно, Авелин! Ради всего святого! Иначе…» Отчего-то мысли о том, как он будет наказывать любимую, дарили Радану надежду – пусть и зыбкую и эфемерную – на то, что сегодня удача будет к нему, как и всегда, благосклонна, и он сумеет спасти жизнь той, которая ради него была готова спуститься в пучину Ада.
Выбежав на залитую лунным светом поляну, Авелин резко остановилась и обвела всех быстрым, но внимательным взглядом. Её глаза вспыхнули ненавистью, прожигая Милену и стоящую у той за спиной Велию, губы которой были искривлены в лукавой улыбке. Бледные руки Авелин сжались в кулаки. На лице не было и намёка на страх, даже когда к ней навстречу вышел демон. Лишь зрачки расширились от удивления. От неё волнами исходила решительность во что бы то ни стало уберечь своё солнце среди липкого и грязного мира.
Медленно, точно ступая по минному полю, Авелин подошла к Радану. Встав к нему спиной, словно мать, пытающая защитить ребёнка от своры бродячих собак, она агрессивно зашипела на врагов.
– Да, Милена, – почтительно, но недовольно заговорила Велия, нарушая затянувшееся молчание, – ты вновь оказалась права. Вместо того чтобы бежать прочь, она… А жаль, мне так хотелось приволочь её к любимому, – это слово «любимому» она произнесла с особой язвительностью, – за волосы…
– Ты следующая, – прорычала Авелин и кинулась на Тимофея, молящегося возле сбросившего листву чубушника.
Радан про себя выругался. Он понял, что Авелин посчитала человека слабым звеном и решила вывести его из строя в первую очередь или взять в заложники. Разумно, отчаянно храбро, но бесполезно, когда в противниках колдун, демон и Милена с могучей силой.
Прыгнув, Авелин явно нацелилась было на шею Тимофея, но её протянутые к добыче руки не успели даже дотронуться до перепуганного священника. Неведомая сила сбила её в полете и откинула в сторону. Упав на иссохшую траву, Авелин замерла.
При взгляде на её неподвижное тело – такое близкое и такое недосягаемое – Радана охватил дикий ужас. Сейчас Авелин казалась мёртвой и ещё слабее и беззащитнее. В её светлых волосах, разметавшихся по земле, запутались листья и мелкие травинки. Если бы Радан мог, он бы вырвал сердце из груди от осознания своей бесполезности и от понимания того, что Авелин – его Авелин! – причиняют боль, а он никак не может воспрепятствовать этому. Черпая силы у Тьмы, которую в этот момент он чувствовал, как никогда раньше, отчётливо, он пытался вырваться из оков заклинания, но все его старания были тщетны.
– На некоторое время я её обездвижил и сделал немой, – цокнув языком, пояснил Ант. – Не более того, мой друг. Не сопротивляйся. Мне не хочется причинять тебе дополнительные неудобства.
– Мне надоел весь этот цирк, – сердито пробубнил демон и сверкнул чёрными, как угли, глазами. – Я прибыл не для того, чтобы смотреть душещипательное представление о любви, а…
– Угомонись, Зоарх, – строго прервала его Милена. – Приступаем, – по её команде все четверо – она, священник, нечистый и Ант – подошли к Радану на расстояние вытянутой руки.
– Прости, Радан, – не смея поднимать глаз, едва слышно стыдливо произнёс старик. – Я бы многое отдал, чтобы…
Милена жестом призвала его замолчать. После чего она взяла Тимофея за руку, он – поморщившись – демона, тот – Анта, Ант – Милену. Образовав вокруг Радана кольцо, они одновременно закрыли глаза и принялись шептать слова на неизвестном ему языке.
Посмотрев в сторону Авелин, Радан увидел, что к ней подошла Велия. Присев на корточки, она провела ладонью по её волосам. В горле Радана застыл рык бессильной ярости, как вдруг в его глазах стало мутнеть. Он хотел было инстинктивно тряхнуть головой, но не смог. Сконцентрировавшись, попытался сфокусировать зрение, но ничего не вышло. Пред взором всё начало расплываться и терять очертания. В висках, будто железные молотки, с остервенением отбивающие твёрдый и толстый кусок мяса, застучала мёртвая кровь. Секунда за секундой всё быстрее и жёстче, всё оглушительнее и непреклоннее. Адская, обжигающая боль стала медленно, будто играя с ним, разливаться по венам. Ему нестерпимо захотелось окунуть пылающую ненасытным огнём голову в студёную воду. Он задышал глубоко и сбивчиво. Было ощущение, что его поместили в безвоздушное пространство, в вакуум. Боль нарастала, становясь невыносимей, принося с каждым мгновением всё больше страданий.