… – Тише, – он оглянулся вокруг и, не увидев никого поблизости, посмотрел на мать. – Не говори. Молчи. Храни силы. Всё будет хорошо, – как можно более утешительно сказал Радан и хотел было взять мать на руки, но с её губ сорвался стон.
– Не надо, – вцепившись пальцами в его плечо, умоляюще попросила она. – Не трогай. Меня уже не спасти. Мальчик мой, сынок, послушай меня, – Невена коснулась ладонью щеки Радана. – Ты убеждён в том, что Огниан твой сводный брат. Это не так. Прими это. Он мой с Яном сын. Он твой родной брат. Много лет назад произошло несчастье, он умер. Хороший мой, ты не виноват. Пожалуйста… – она надеялась на то, что Радан наконец-то услышит её верно. Но он, слыша, не слышал ею сказанных слов. Он слышал иное. Ему казалось, будто она говорила о прощении, о том, что её сын не может быть злом, как Каин, братоубийцей, иначе не будет ей покоя на небе. – Сынок, я умру, поэтому…
– Я не верю, что тебя больше не будет со мной! Мама, молчи. Главное, держись. Мы найдём врачей, они тебя спасут. Или… – мысли Радана заметались. – Послушай, я могу попытаться договориться с демонами. Мне надо только немного времени. Только…
– Радан! Какие демоны? Ты о чём?! Пожалуйста, сынок, прими, что Огниан…
– Я убью его, – сквозь зубы прорычал он.
– Нет, нет, не делай этого! – всхлип. – Радан, – положив руку на его затылок, Невена покачала головой. – Прошу… Позволь мне умереть спокойно. Без лишней боли. Не пугай меня. Не сходи с ума! Нет тебя для демонов! Нет Огниана на земле!
– Думаю, ты знаешь, что Невена умерла на руках у Радана, но она до последнего пыталась ему объяснить, что Огниан погиб давным-давно. Только из-за блокировки пелены Радан не слышал правды.
… Невена опустила взгляд на обручальное кольцо на своей окровавленной руке, сжимаемой ладонью сына. – Возьми его. Отдай той, что… – она содрогнулась, ей было сложно продолжать говорить. – И, милый… Ты не виновен в смерти Огниана, всё я… я… не углядела. Прости. Прими. Во имя любви, всего свято… – смерть поглотила последние слова.
– Мама… – уронив голову на грудь матери, он вдохнул родной, любимый им с детства запах её кожи.
– Похоронив мать в лесу, Радан решил сначала отомстить своим бывшим товарищам, не поверившим его словам о невиновности, заговоре, а также убившим его родителей. С Огнианом же он не спешил сводить счёты, хотел нанести удар в его самое больное и слабое место. Поэтому Радан стал по ночам навещать Лалу – единственное солнце, что оставалось у его врага. Он приходил к ней, приносил цветы и молчал. Просто молчал и мысленно рассуждал с самим собой, что же ему стоит с ней сделать. Огниан же, осознавая огромный риск привести жаждущего мести брата прямо к самому дорогому для себя, не мог не навещать сестру… – Велия хмыкнула. – Огниан боялся, что, не делай он этого, то навсегда утратит Лалу, доверие её хрустально-чистой души. Он считал: пусть её разум и болен, но дух здоров и светел. Не приходить к ней – это значит вонзить кинжал сестре в спину и толкнуть лицом в грязь! Девочка такого не заслужила… Он не мог бросить её даже ради её же блага! Это окончательно погубило бы Лазарину. Так вот, Огниан навещал Лалу пару раз в неделю. Думал, где ему стоит спрятать её, чтобы Радан во веки веков не нашёл. Но на разработку плана требовалось время, которое, увы, не застывало недвижимой глыбой, а летело галопом, подобно табуну полных сил лошадей. Один день – три осени... Чувствуя, что брат притаился совсем близко к цели и чего-то выжидает, Огниан не спешил действовать. Посуди сама, каждый его необдуманный и неудачный ход грозил стать фатальным. Душа для Света была в смятении, она не знала, что и как ей следует делать. Она запуталась. Везде, куда ни глянь, фальшивые картинки реальности, которые, притворившись истиной, так отчаянно ярко блестели и манили к себе! Действительность всё больше и больше меркла во тьме.
Велия глубоко вздохнула, будто её и впрямь волновала благополучная судьба Авелин и Радана с Огнианом.
– Сутки. Другие. Третьи. Огниан всё чаще стал замечать в палате сестры цветы. Не в вазе, не на тумбе… А всегда в одном и том же углу. Не розы, не ромашки, не тюльпаны. Он посчитал, что у Лазарины всего лишь появился тайный поклонник – какой-то пациент, которому родные, покупая цветы, помогают ухаживать за понравившейся девушкой. Это, по мнению Огниана, и объясняло необычность букетов и место, где их оставляли. Безусловно, в дальнейшем он собирался разузнать, кто этот молодой человек, но позже… Ведь все его мысли на тот момент были насквозь пропитаны задачей противодействия отпрыску ночи. Огниан пытался мыслить, как Радан. Видеть, как он. Слышать, как он. Чувствовать, как он. Только это, по мнению Огниана, могло подсказать ему, что затеял брат. Вторник, среда… И тут его осенило: цветы Лазарине приносил Радан! Конечно же! Ведь аконит означает «смертельный враг рядом», бегония – «остерегайся», а гиацинт – «вся наша жизнь – игра»! Огниан решил больше не тратить и так зря упущенное время и спрятать сестру. Куда? Неважно! Главное – подальше от ступившего на тропу мести дьявола. Но было уже поздно… Иллюзии, что и так не покидали ни дитя Света, ни дитя Тьмы, обрушились на сознание братьев с удвоенной силой, накладываясь друг на друга. Радан считал, что гипнотизировал Огниана в палате Лалы и после пил её кровь у него на глазах. Огниан же и вправду это видел. А Лала не сопротивлялась. Она чувствовала: он не причинит ей настоящего вреда, – Велия вдруг неудержимо и звонко рассмеялась. – Однако судьба любит шутить. Представляешь, подруга, когда Радан пришёл к Лазарине, та начала называть его Огнианом. Конечно, ведь две души были в одном теле! Но об этом-то никто не знал! И Радан… Ох, какой же замечательно подлый план пришёл ему на ум, когда Лала начала окликать его именем заклятого врага! Твой любимый мужчина решил воспользоваться этим, чтобы перед тем, как осуществить задуманное, без гипноза отдалить Лазарину от Огниана. Радан рассказал девушке печальную историю якобы своей жизни, где он – брат-близнец Огниана и её кровный брат! Где родители отдали его в детский дом, так как прокормить троих детей не могли! Где он всячески пытался встретиться с ней, с сестрой, но Огниан не позволял! Он был против! Не пускал его к ней! Он плохой, жестокий! Он ревновал!.. И всё в таком духе. Не позабыв о Виолетте, Радан умело выставил всё так, что Лала, хоть и продолжала любить Огниана, стала на него гневаться, осуждать. Ей захотелось, конечно, не без подачи тёмной души, проучить брата. Да, Авелин, Радан может быть чрезвычайно убедительным, когда хочет… – с толикой восхищения. – И когда не хочет, – шёпотом.