– Ты!.. – возмущённо. Брови Огниана сдвинулись. Губы сжались.
Радан понял, что попал точно в цель. Он нашёл место, на которое стоило давить, чтобы в очередной раз получить своё.
– «Я не закончил, – вежливая улыбка. – Если не избавит, во Тьме мне не будет покоя. А так, если ты пойдёшь следом за ней, я буду знать, что она под присмотром… Под твоей защитой. А твоя защита будет означать лишь одно: с ней всё хорошо».
– Ты не по правилам играешь, – теряя самообладание, выпалил Огниан.
– «А я всегда был против них, – Радан ему подмигнул. – Твой выбор? Ты мне помогаешь, ты со мной? Или же ты против меня и за бесполезные, никому не нужные страдания и отречения?»
– Дьявол с тобой! – рыкнул Огниан, после чего понуро мысленно добавил: – А я встану пред Богом, за своей спиной храня Авелин и Милену.
Радан вымучено улыбнулся. В который раз он получил желаемое, но горечь от потери и разрушения планов на жизнь с Авелин отравляла сознание, душу и кровь.
– «Спасибо, – мимолётно посмотрел в сторону Анта, продолжавшего апатично разглядывать землю, укрытую листвой и сосновыми иголками. – Зачем ему это?»
– Всё просто, – Огниан повёл плечами. – Благодаря выполненному заданию он получает билет в будущее, которое, возможно, станет для него счастливым.
Радан удивлённо посмотрел на брата.
– Он знал Велию, когда та ещё была человеком, да и он сам был из простых смертных. Она не отвечала на его чувства, вышла замуж, а после... Погибла, став посланницей Тьмы. Сейчас Велия любит тебя. Это странная любовь, не абсолютная, но всё же... Это сильно всё осложняет и мешает колдуну завоевать её сердце. Именно поэтому он, увидев Милену в зазеркалье, придумал план. Согласно которому Милена, сумев найти Свет во мраке, должна постараться вернуться в мир живых, и тогда Ант поможет ей одолеть пелену. За это содействие, вполне выгодное Тьме, владыка ночи, безусловно, благословляет Анта. После он, как и ты, станет демоном.
– «А эта тварь?» – Радан кинул на Велию полный ненависти взгляд.
– Она тоже. За содействие.
– «За содействие? – будто ослышавшись, переспросил Радан. – За то, что она использовала меня в своих похотливых утехах… её…» – гневно. Едва сдерживаясь, чтобы не напасть на неё и не разорвать ту в клочья.
– Почти. Понимаешь ли, когда душа Авелин будет возвращена Господу, она не должна будет желать к тебе порываться. Никак. Ни при каких условиях. Никогда. Но Авелин тебя любит. Зная, что нужна тебе – неважно зачем, почему и в каком качестве, – она наплюёт на всех и кинется за тобой во Тьму, в самый центр Ада. Нельзя, чтобы это случилось. Это будет больше, чем предательство, и за это неминуемо последует жестокая кара. Поэтому Милена благодаря доводам Анта, мечтавшего сделать Велию демоницей, дабы излечить её сердце от любви к тебе, решила, что Авелин должна разочароваться в тебе. У неё должна быть огромная обида на тебя. Но... Ко всеобщему удивлению, она простила тебя. Точнее, слишком быстро простила. Поэтому теперь только от тебя зависит, как ты убедишь её в своей нелюбви.
– «Это будет довольно просто, если кровь Князя поможет. Если же нет... – пауза. Он исподлобья взглянул на Авелин. В сердце будто вогнали раскалённый кинжал. – Я что-нибудь придумаю».
– Прости. Я не желал этого.
– «Знаю, – Радан посмотрел на часы. До полуночи оставалось пять минут. – Давай отойдём. Не хочу, чтобы они слышали...» – и, не дожидаясь брата, он пошёл в глубь кладбищенского леса. Пройдя метров двадцать, остановился. Вынул телефон из кармана брюк.
– Что ты задумал? – Огниан нахмурился.
– Позвонить Лазарине, – едва слышно. – Дать некие указания и… Попрощаться. Или ты не желаешь напоследок услышать её голос? – Радан лукаво, но по-доброму улыбнулся.
Зрачки брата расширились. В них заискрилась детская радость. Уголки губ приподнялись.
– Хочу, – он кивнул.
Радан набрал номер телефона сестры. Спустя пару гудков из динамика послышался женский голос – приятный, как летний дождь в знойный день, и тёплый, будто огонь в камине в лютый мороз. Время совсем не изменило его. Радан любил Лалу. Всегда любил, несмотря на то, что прежде считал её частью заклятого врага. Он находил в ней покой и некое ощущение семьи.
Говоря сейчас с ней, он жалел лишь о том, что, вновь обретя родную кровь, сразу же её теряет. Считал, что было бы лучше, если бы он никогда и не знал этого чувства – чувства целостности с братом и сестрой. Лучше бы в нём оставалось чувство самодостаточности, не обязывающей ни к чему, а не то, что теперь поселилось – чувство одиночества.