– Радан… – Авелин вцепилась в него, словно он был спасательным кругом, кинутым ей смертельно напуганным, но не растерявшимся матросом, отчаянно продолжавшим помогать забираться на шлюпку пассажирам потерпевшего крушение корабля. Прижимаясь к нему, она через его плечо посмотрела на тех, кто находился на поляне. – Что нам делать? – едва различимый шёпот. – Как?.. Как мне тебя защитить?
– Авелин, девочка моя, – каждое слово давалось Радану с трудом. Но он нашёл в себе силы аккуратно взять девушку за плечи и заглянуть ей в глаза – родные и милые. Глаза цвета виски, искрящиеся сейчас лихорадочным блеском. Радан улыбнулся – бесстрастно и вяло, стараясь сохранять на лице безупречную маску покоя, в то время как отвращение к самому себе за ложь и предательство осклизлой рукой провело по его рёбрам вверх и с наслаждением сдавило горло. – Не надо никого защищать. Спасать. Всё хорошо, – Радан бережно провёл пальцем вдоль носа Авелин. Щёлкнул по нему.
– Это правда? Всё, что сказала эта… – в её трепещущих ресницах запутался лунный свет.
– Да, – кивок.
– Тебе больше не больно? – Авелин заботливо, едва ощутимо провела ладонью по смоляным волосам Радана, по контуру кровоточащей раны на его лице от лапы демона.
– Нет, – только и смог он ответить. Прижавшись губами к прохладному лбу любимой, прикрыл глаза. Сейчас он пытался запомнить абсолютно всё: запах пшеничных волос, аромат кожи и крови, тепло объятий и всегда робкий и тихий голос, сравнимый лишь с шумом далёкого моря.
– Я так хотела тебе помочь. Прости, я не смогла, – она спрятала лицо у него на груди.
– Глупенькая, – он бережно стал вынимать смятые, разломанные рыжие листья и пожухлые хвойные иглы из её волос. – Одной своей любовью ты дала мне немало сил.
– Этого недостаточно.
– Довольно. Не спорь.
– Что нам теперь делать? – она заглянула в его глаза. Теснее прижалась. – Чего они все ждут?
– Неважно, – наклонившись, Радан языком требовательно разомкнул губы Авелин. Провёл им по её зубам и стал неудержимо и ненасытно целовать. И было ему плевать, что за ним наблюдает множество глаз. Безразлично, о чём думают остальные, что они делают. Время, которого всегда было так много, которое ранее казалось бесконечным, медлительным, сейчас неутолимо мчалось в бесконечность. И нигде не было педали тормоза. Кнопки «Пауза».
– Радан… – Авелин неумело прервала поцелуй. – Не могу так… – она крепче обняла Радана. – Прости, – закусив край нижней губы, кинула беглый взгляд на Тимофея. Затем на Анта. – Неужели колдун сдержал слово? Он поможет?.. Уже помог? Отныне прошлое не будет наступать нам на пятки?
«Оно никогда и не наступало на них, Авелин. Я в нём, единожды набросив себе удавку на шею. И чем дальше я шёл, тем туже она завязывалась».
– Всегда к вашим услугам, – криво улыбнувшись, Ант шутливо поклонился, за что был пронзён колючим взглядом Велии, продолжавшей сидеть на прежнем месте.
– Этой ночью у нас начинается новая жизнь, – отстранённо сказал Радан и устало приподнял уголки губ.
– Время, – шёпот Огниана, словно шелест листвы, раздался в мыслях.
Вдох.
Ярость, боль – казалось, они выжгли всё внутри без остатка. Не осталось ничего. Даже пепла.
– Новая жизнь? – недоверчиво, будто чувствуя незримую ловушку, переспросила Авелин. Сплела пальца рук на шее Радана.
– Новая, – ровно. – Обещаю, ты будешь счастлива, – он стал вглядываться в милое его сердцу лицо, стараясь запечатлеть в памяти каждую чёрточку. Все линии, немного курносый носик, родинку на левой скуле, едва заметные, точно пепельные, круги под глазами…
Брови Авелин взлетели. Глаза немного округлились. Взгляд стал задумчивым.
– Я?.. – выдыхая. – Нет, – Авелин покачала головой и нервно улыбнулась. – Мы, – уверенно. После замешательство. – Правда?.. Это правда, Радан? – не моргая, она нежно провела чуть дрожащей ладонью по его щеке.
Он всё никак не мог налюбоваться её глазами, светящимися верностью и любовью. В горле образовался противный и тугой ком.
– «Почему она?»
– Потому, что она всё, что есть у тебя. Всё, чем ты дорожишь, – мысленно ответил Огниан.
Не отводя взгляда – умоляющего и чистого, – Авелин привстала на носочки и коснулась кончика носа Радана своим.
– Почему ты молчишь? – робко, с толикой горя и паники. Почти обезумевший взгляд.
«Потому, пташка, что самый трудный шаг – это предпоследний».
– Помнишь, – немного помедлив, начал Радан, одной рукой теснее прижимая к себе девушку, а второй аккуратно и незаметно вытаскивая кинжал из-за ремня брюк, – когда мы приехали на встречу, я пообещал тебе, что рассвет мы будем встречать далеко отсюда? – рукоятка пуще раскалённого металла обжигала ладонь.