Нечто смоляным туманом безболезненно потекло из его глаз. Радан понял, что это пелена.
Все его мышцы напряглись.
Милена уверенно и чётко произнесла на языке ангелов пару фраз, в которых Радан понял лишь последнее слово: «Аминь».
Секунда, две, три...
Разрезав безоблачное небо, пламенная вспышка молнии ударила прямо в туманный смолянистый сгусток. Через мгновение всё исчезло. Пелена сгорела. Уничтожилась навсегда. Радан стал новоявленным демоном, с мраком преисподней внутри, и рогами и хвостом снаружи.
– Ты молодец, брат, – со светлой грустью произнёс Огниан и приблизился к Милене. Встав за её спиной, обнял за плечи и поцеловал в макушку. – Всё закончилось.
Радан опустил взгляд. Ему ничего не хотелось: ни говорить, ни думать, ни чувствовать. Рана в сердце, несмотря на выпитую кровь Нечистого, не затягивалась.
– За что?
Радан внезапно за своим плечом услышал мягкий дрожащий голос. Не веря своим ушам, он резко обернулся и увидел призрачную фигуру, тянувшую к нему ладонь, но не решавшуюся коснуться. Его горло будто что-то сдавило.
– Эта плата? – догадалась Авелин, чья душа переливалась жемчужным сиянием. – Почему?.. – сдавленный всхлип. – Почему ты не сказал? Почему ты всё решил сам, без меня? – она смотрела на Радана широко раскрытыми глазами. В них застыла жгучая мука.
«Иногда, родная, нам приходится поступать как должно, а не как того требует сердце или душа. Существуют вещи, которые, желаешь ты того или нет, нужно ставить выше любых чувств, даже самых крепких и прочных».
– Авелин, – хрипло. Радан понимал, он должен довести начатое до конца. Он обязан оттолкнуть от себя любимую так, чтобы она не попыталась ни в настоящем, ни в будущем к нему подойти, заговорить. Она даже думать о нём не должна, не то что, тоскуя, желать. – Кто ты мне, чтобы я решал с тобой? Знаешь, – он криво улыбнулся, вкладывая в свой голос пренебрежение, – иногда наступает тот день и час, когда понимаешь: ничто не вечно, – ледяной взгляд в карие глаза.
– К чему ты клонишь?
– К тому, что у всего есть конец, – Радан повёл плечами. Чувство омерзения к самому себе накрыло с головой, но он не подал вида. – Не скрою, пташка, было у меня к тебе чувство. Но это была, – он закатил глаза к небу, – не любовь, как, возможно, – Радан указал пальцем на Авелин, – ты считала. А обычная животная страсть, – усмешка. – Иначе, как думаешь, отчего же я вонзил кинжал тебе в сердце вместо того, чтобы свернуть шею твоему ворону? Ответ прост. Даже сверни я ему голову, я не сумел бы этим убить тебя.
– Ты врёшь! – сквозь шипение. По её щекам потекли слёзы – прозрачные и кристально чистые, источающие едва уловимое свечение.
Авелин прижала ладони к груди. Радан не повёл даже бровью.
– И отчего все гораздо охотней верят лжи, чем правде? – небрежно спросил он, сквозь пряди чёлки прямо смотря на полупрозрачный силуэт.
«Не думать, не чувствовать», – приказывал он сам себе.
– Я не верю, что всё это время ты притворялся... Ты не мог, – шёпотом.
– Авелин, – Радан снисходительно покачал головой. – Я и не притворялся. Но Тьма стёрла всё, что было ненастоящим и иллюзией, вводящей в заблуждение. Будь чувства истинными, думаешь, я смог бы врать, глядя прямо тебе в глаза?
– Да, – выпалила она. – Я знаю, я чувствую, что...
– Довольно, – взмахнув рукой, Радан прервал её. – Отныне ты мне, – вежливая улыбка, – безразлична и неинтересна. Я желал быть выше жалкого Посланника Тьмы, и ты была прекрасным инструментом для достижения цели! Ценным активом для обмена, – Радан подошёл к Велии и протянул ей руку, предлагая помощь.
Лукаво улыбнувшись, та вложила в его раскрытую ладонь свою. Встала.
Ант прищурился.
– А она?.. – голос Авелин, пропитанный удивлением и презрением, дрогнул. – Неужели... – нервный смех сорвался с её губ.
– Велия отправится со мной, – подавляя в себе брезгливость, Радан положил свою руку на плечо предательницы. Коснулся виском её головы. – Ведь с ней не соскучишься, – он подмигнул Авелин. – Она сильная, смелая, своевольная. А какова она в постели... – многозначительная пауза. – А ты, пташка, слишком бесхребетная. Ты рабской мысли к мужчинам, к кому-то от страха, к кому-то от любви. С тобой всё слишком предсказуемо и пресно.
– Врёшь, – упрямо, сквозь зубы. – Раньше...
– Смотрю, у кого-то голосок прорезался, – насмешливо протянула Велия. – Авелин, подруга, прими как данное то, что ты никому из нас не нужна. Ты лишняя.
Полный ненависти взгляд карих глаз. Окинув им бывшую подругу, Авелин вздёрнула подбородок и посмотрела на Радана. В этот миг её лицо искривила маска боли.