Часть II. Перекрёсток равнозначных дорог. Глава 15. Выход есть
События разворачиваются спустя девять с половиной месяцев.
Так жизнь исправит всё, что изувечит.
И если ты любви себя отдашь,
Она тебя верней увековечит,
Чем этот беглый, хрупкий карандаш.
Отрывок из сонета Шекспира № 16.
Перевод: С. Маршака.
Пронзительный женский крик расколол тишину двухместной палаты.
Сверкнула молния, а спустя несколько секунд в небе, утонувшем в ночи, пророкотал гром. Прошло всего мгновение, и ливень обрушился на землю, укутанную покрывалом осени. Капли дождя, точно играя в салки, наперегонки разбивались о стеклянную гладь окна и железный карниз.
Огниан, сжимая ладонь Милены, не сводил взгляда со ссутулившейся девушки, обхватившей надутый живот руками. Поскуливая, стоя босиком в мутной луже околоплодных вод, она медленно оседала на пол. По её щекам катились крупные слёзы. Сейчас Хэмми являлась призрачной тенью себя, сильной, храброй, красивой.
В помещение вошла медсестра. У неё было овальное лицо, усеянное веснушками, и маленький лоб в обрамлении кучерявых волос, наспех собранных в пучок шпилькой. На вид ей было около сорока лет.
– Не вой! Вставай и иди в операционную, – сухо произнесла женщина в белом халате и, подойдя к тумбе, стоящей возле койки со смятым постельным бельём, взяла заранее приготовленную детскую одежду и полотенце. Повернувшись к Хэмми, устремила на неё сердитый взгляд тёмных глаз, которые точно сковал чёрный лёд. – Ты ещё тут? У тебя воды отошли! Быстро в операционную, если не желаешь в палате рожать. У тебя и так задержка чуть ли не в месяц, причём совершенно необъяснимая. Чертовщина чистой воды прямо-таки!