Часть I. Нити прошлого. Глава 2. Заточение
Часов и дней безудержный поток
Уводит лето в сумрак зимних дней,
Где нет листвы, застыл в деревьях сок,
Земля мертва и белый плащ на ней.
Отрывок из сонета Шекспира № 5.
Перевод: С. Маршака.
Дождь стих окончательно. Неугомонный ветер порой налетал, теребя занавески. Приглушённая музыка всё наполняла и наполняла пространство. Её робкие звуки стремились вверх, к скупым небесам, но разбивались о безжалостную темноту квартиры.
В коридоре слышались неторопливые шаги и весёлые родные голоса.
Лёжа на прохладном полу, Милена, проклиная родителей, вернувшихся от друзей, судорожно сжала кулак. Не догоревший клочок письма, находящийся в её руке, с едва слышным шорохом скомкался по краям. Её ресницы, мокрые от пролитых слёз, слегка дрогнули, но глаза по-прежнему оставались закрытыми. С трудом облизав пересохшие губы, Милена осторожно пошевелила пальцами ног. Секунду назад она их не чувствовала, теперь же крошечные ледяные иголочки целовали ей ступни.
«Жива». Не мысль, а острая стрела, верно пущенная служащим Смерти охотником по имени Отчаяние, воткнулась в сознание.
«До сих пор жива. Почему?..» Досада наполнила грудь.
Дыхание свежести, доносящееся из приоткрытого окна, смешалось с запахом крови, вдруг почудившимся Милене ватой, забившейся в нос. Вкупе они создали неповторимый аромат Смерти и Жизни.
Головная боль, давившая неподъёмным грузом, стала проходить; слабость рассеиваться подобно утреннему туману при жарких лучах солнца. Тело начало наполняться неведомой силой. Милена дёрнулась, и одинокая слеза скатилась из уголка глаза к виску.
«Конец уже близок? Именно так он и выглядит: тяжесть, а за ней облегчение и… полёт? Но куда?.. В Рай или же... – алкогольный дурман развеялся, сменяясь разрастающейся паникой, – это падение в Ад? Но как же...» – Милена не могла понять, отчего всего несколько секунд назад испытала желание жить и с остервенением бороться за каждый миг, дарованный ей Господом Богом, а сейчас вновь всем своим естеством пожелала раствориться в бескрайней реке забвения.
«Смерть, ты где? Я жду тебя! Неужели ты не слышишь? Уложи в колыбель забытой могилы... Подари сон покоя и тишины. Забери. Унеси меня, прошу!»
В гостиной щёлкнул выключатель. Мгновение, и музыка, струящаяся из проигрывателя, умолкла.
– Что это?! – голос женщины был пропитан удивлением.
Милена догадалась, что её мама заметила грязные следы на светлом ковре, недавно купленном в Берлине. Отец был против этого приобретения из-за его маркого цвета, но супруга настояла. Войтех не посмел ей возразить, ибо в доме было чёткое распределение обязанностей и ролей. Он зарабатывал деньги, Марта обустраивала быт. Милена же пользовалась всем, ничего не давая взамен. Ей претило благодарить тех, кто не дал Алану ключ от двери, ведущей из западни к выходу. Она винила их в его смерти. Но от родителей уходить не стала, будучи убеждённой, что отныне они обязаны потакать всем её капризам.
Из-за скупости матери и отца она потеряла часть своей души. Тогда её уход был бы слишком простым для них наказанием. Теперь же она решила отомстить им сполна. Убежать от них не в соседний город, а в иной мир.
Губы Милены искривились в злой ухмылке.
«Теперь вы потеряете и меня».
Шарканье тапочек, скрип половиц. Дверь в спальню отворилась, и тревога голодным псом накинулась на Милену.
«Смерть, своей уверенной ладонью коснись же сердца моего! Не дай им отпугнуть тебя! Возьми меня, пока они...»
С гневом и остервенением прочь гоня мысли о том, что родители могут вызвать скорую и врачи успеют спасть ей жизнь, Милена не заметила, как её ладони перестали быть ледяными, головокружение сошло на нет, дыхание стало лёгким и непринуждённым.
Внезапно комнату наполнил пронзительный женский крик. За ним последовал глухой удар чего-то тяжелого.
Милена широко распахнула глаза. Пару раз быстро моргнула. Зрение лениво стало обретать фокус. Внимание же вяло концентрировалось. Милена приподнялась на локтях и замерла. Увиденное вызвало у неё потрясение.