— Мой выбор был смерть, — глухо.
— Сделав его, ты предала нечто более важное и ценное, — спокойно заметил Радан. – Однако сейчас ты хочешь выбрать… Жизнь? Но жизнь выбрать нельзя.
— Даже если очень хочется?
— Даже если.
Вспышка молнии за окном. Блеклый рассеянный свет спустился с горизонта, где чёрное небо слилось с тонкими макушками деревьев; едва коснувшись кожи Милены, он откатился, словно волна от утёса.
— У тебя, впрочем, как и у вас всех, «мёртвые» глаза, — задумчиво протянула Милена, будто говоря сама с собой. — Интересно, а может ли когда-нибудь в них появиться сама «жизнь» — неуправляемая, непредсказуемая? Та, которая заставит тебя перестать быть покойником с мягкой кожей, волчьим оскалом и ледяным сердцем. Та, которая вдохнёт в тебя свет?
— «Когда-нибудь» граничит с вечностью. Но даже она небеспредельна, — едва слышно. Он услышал тревожный шум с улицы. Рычание. Шипение. Клацанье зубов. Женские выкрики. Вернувшись к окну, увидел, что во дворе две незнакомки дерутся с Авелин и Велией. Мир взорвался и кровавыми пятнами заиграл пред глазами. Выругавшись себе под нос, Радан не задумываясь выпрыгнул со второго этажа. Приземлившись на мокрую траву, тут же устремился к Авелин, которую душили, а та не могла дать отпор. Отшвырнув от неё нападавшую, предупреждающе зарычал, едва сдерживая в себе безумство гнева, чтобы не уничтожить непрошеных гостей. Из грязных ругательств и фраз Велии и одной из чистокровок, которых разнимал прибежавший Леон, понял, из-за чего разгорелась склока. «Собакам нельзя помогать! Вы предатели! Языки лижете шавкам!» чётко говорило о том, что гостьи пришли от имени своего клана, узнавшего о предстоящей битве. Радан моментально осознал, что был недостаточно аккуратен и излишне самонадеян, встречаясь с Айрис в публичных местах.
Прогнав чистокровных вампиресс, внимательно посмотрел на Авелин, боясь обнаружить на ней тяжёлые раны. Но, к её и его счастью, таковых не имелось. Напряжённо молчал, зная, что если сейчас начнёт говорить, то сорвётся. Он помог ей подняться. Кровь, стекавшая из уголка её губ, смешалась с дождем. Видя, как она напугана и смущена, хотел обнять, но не стал, зная, что не должен с ней быть нежным, чтобы его злейший враг не ведал о нитях, за которые мог бы дёргать для своей выгоды. Радан вытер кровь с губ Авелин и отправился домой. Войдя в гостиную, приказал ей складывать вещи. Она попыталась противостоять из-за брошенной Леоном бездумной фразы «Надо придумать, что ей делать, если мы не вернёмся», но Радан твёрдо и решительно все это пресёк. Авелин ничего не оставалось, как повиноваться. Внутри Радан разрывался от бушующих чувств. Но ни один мускул не дрогнул на его лице. Внешне он был спокоен. Высказав соображения по стратегии предстоящего боя Леону и Велии, вернулся в свою спальню. Вновь под сконцентрированным взглядом Милены переоделся. Присел на край стола и смежил веки, всё еще видя, как вампиресса душит Авелин. Заскрежетал зубами.
— Всё в порядке? — тихо поинтересовалась Милена. — Кто это были?
— Мелкие неурядицы, — открыв глаза, отмахнулся. — Не будем об этом.
— Хорошо. Мой дневник… — нахмурилась Милена, возвращаясь к разговору. – Он тебе чем-то помог?
Радан кивнул.
— Чем? – она с сомнением на него посмотрела.
— Я узнал причины твоего самоубийства.
Нервный смех тут же сорвался с её губ. Серые глаза лихорадочно заблестели.
— Это невозможно, — разведя руками, с нотками весёлого безумства произнесла Милена. Сейчас она больше походила на безумную, чем отчаявшуюся душу.
Радан устало качнул головой.
— Ты была влюблена, — едва слышно начал он, на что Милена хотела что-то произнести, но явно осеклась, плотнее поджав к груди ноги. — Сильно. И это чувство вроде было ответным, но, увы… Это не так.