— Нисколько, — учтивая улыбка. — Прости, — неопределённый жест, — забыл на время о твоём существовании.
— Ничего страшного, — скромно и явно почувствовав себя неловко.
— Стало скучно? – вытерев ладонью кровь, Леон поморщился и подошёл к стоящему напротив зеркала стулу. Оперся об него руками.
— Да. Все вы пошли упражняться, а я больше не могу выносить одиночество… — сухо и надломлено. — Вот и блуждаю от зеркала к зеркалу.
— Одиночество — это когда тебе неуютно с самой собой, — подметил Леон, вспоминая, как ему однажды об этом сказал Радан, когда рассуждал, что порой предпочитает фейерверкам могильную тишину. — Тебе именно так? — вальяжно уселся на стул.
— Есть немного.
— Бывает, одиночество полезно для человека.
— Я ведь, по сути, и не человек, — Милена тускло улыбнулась. В серых глазах мелькнула тоска сродни листьям карнавала поздней осени, полной сумрака и дождей.
— Я бы не сказал, — не согласился Леон, коснувшись пальцами подбородка. — Только оставшись один на один с собой, ты можешь познать себя, анализируя всё, что было вне одиночества, — стянул с волос резинку, и белоснежные, немного завивающиеся на концах волосы упали на широкие плечи. — Но оно полезно только в меру, — уголки губ приподнялись вверх. — Так что я не против скоротать с тобой время. Тем более пока ванная комната занята Велией.
Милена застенчиво улыбнулась. Леон задумчиво склонил голову набок, наблюдая за ней. Она была словно мираж, словно обман. Будь она в его мире, он положил бы ей в ладони цветы — белые хрупкие подснежники. В знак первого тепла после лютых морозов. Но она не здесь и она не вампир, не человек, а просто душа — душа, которая ищет выход. Как и он, как и все остальные в этом доме.
Милена чуть заметно провела языком по губам.
— Как прошла тренировка? — спросила она, возвращая Леона к реальности.
— Отлично, если не считать привычно перетягивавшей на себя одеяло моей спутницы жизни. Её стремление доказать своё мастерство боя и заслужить первую роль в скорой схватке, стоила мне на несколько пропущенных ударов от Радана больше, чем ему от меня, – он с иронией усмехнулся. – А Велия, как всегда, выкрутилась без последствий. Если не считать великой трагедии – надломанный ноготь, – вздох. – В итоге визги, вопли, чертыханья… Чем она и обезоружила нашего непобедимого вождя, – улыбка.
— Откуда у Радана такие навыки?
— Армейская спецподготовка. Он был офицером в составе тех, кто разведкой занимался во время Второй мировой войны. К тому же, как мне кажется, он прирождённый убийца.
Поджав губы, Милена о чём-то задумалась. Скользнула туманным взглядом по комнате. Замерла и нахмурилась.
— А что за корабль стоит на тумбочке? — поинтересовалась она. Леон проследил за её взглядом и на пару секунд задержал внимание на сине-белых парусах судна.
— Я его смастерил, — пожал плечами. — Как и все остальные, — он рукой показал на застеклённую секцию, которая отражала лучи солнца, явно ослепляя Милену.
— Зачем? Это твое хобби? — вскинула бровь и прищурилась.
— Мы все по сути являемся одинокими шхунами, бороздящими открытое море тёмной ночью, — Леон немного прикрыл глаза, из-под пушистых ресниц глядя на руки Милены, отмеченные шрамами. — Вода бывает разной: зеркально-гладкой или покрытой рябью. Суда идут по ней, иногда встречая огни с других парусников, некоторые словно Летучий голландец, такие же затерянные и брошены Богом. Им не сблизиться, но свет их далёких огней и общая участь скитальцев даёт душам утешение, что не так они и одиноки. Каждый раз, думая о погибели на рифах, мы становимся благодарными за способность ценить те бесконечные или, на первый взгляд, никчёмные секунды своего существования, — он потёр глаз, будто что-то попало в него, и локтями упёрся в колени. — Наш выбор всегда сталкивает нас лицом к лицу с отречением. Все мы изменчивы и разбалованы, порой теряем ощущение реальности, забываем, что имеет ценность, сбиваемся с курса. Но одиночество нас смягчает, — вздохнул. — Та же любовь, — едва улыбнулся, — как ветер, попутный или штормовой, а может, штилем накрывающая. Она следует за нами, но… — он немного помедлил, прежде чем произнести: — Её нельзя преследовать, — откинувшись на спинку стула, скрестил на груди руки. — Но всё это лирика морская…
Милена сделала шаг вперёд и едва коснулась своей «клетки».
— А что там на корабле написано? – между бровей пролегла чуть заметная морщинка, внося в облик девушки нечто беззащитно-трогательное.