— Спи, Радан, — чуть слышно раздался усталый и сонный голос матери. Во тьме он смог разглядеть лишь её бледный силуэт и тёмные волосы, раскиданные на подушке. Крупная, тяжелая рука отца обхватывала её за тонкую талию.
— Я пить хочу, — отозвался он, надевая тапки.
— Давай только быстро, — неохотно проговорила мать и потянула одеяло до самых ушей, тем самым оголив щиколотки.
Шаркая, Радан лениво покинул спальню. Дойдя в потёмках до кухни и не зажигая свет, налил себе из глиняного кувшина стакан воды. Утолив жажду, хотел было возвращаться в тёплую постель, как краем глаза заметил в окне разраставшийся с каждой секундой крохотный огонёк. Задумавшись, сузил глаза и, поджав губы, подошёл к окну. Внутри груди застыла холодная, как айсберг, паника; колкий, голый страх старался сковать тело. Дыхание участилось, в ушах зазвенела оглушительная тишина, в висках запульсировало. Сердце с силой ударилось о грудную клетку. Не веря своим глазам, Радан сделал крохотный шаг назад и, наткнувшись на стол, случайно зацепил стакан. Послышался звон разбитого стекла. Недопитая вода брызнула на оголённые ноги. Это послужило толчком действовать. На ходу схватив куртку с вешалки, он, подгоняемый предчувствием беды, выбежал на крыльцо, перепрыгнул через пару высоких ступенек. Свежесть ночи нежно коснулась его бледных щёк. Позади он услышал крик матери, звавшей его.
Радан на мгновение смежил веки и едва коснулся рукой висящего на груди ключа.
… Серый дым люто щипал глаза и беспощадно драл лёгкие. Алчные языки огня жадно и ненасытно лизали сухие деревянные доски, создавая лабиринт, не впуская никого в свою потаённую и опасную для жизни путаницу смерти.
— Мая, — выдыхая, беззвучно произнёс Радан.
Тело начала бить дрожь. По спине пробежали тысячи мурашек.
— Мая! — крикнул Радан и стал отчаянно метаться, выискивая вокруг танцующего пожара хоть один проход в пожираемый им летний домик. Острые камни прорезали подошву, царапали ноги, создавая кровавый узор из тонких порезов и уколов. Тапки он и не заметил как потерял. Искры бессердечного огня, как быстро гаснущие звёзды, падали на кожу, оставляя мелкие укусы ожогов. Становилось тяжело дышать, отчего Радан заходился в кашле. Но, проигнорировав боль и страх, прикрыв ладонью рот, Радан безрассудно вбежал в огонь в поисках любимой девушки.
— Мая! — онемевшими губами, с трудом узнавая собственный голос, крикнул он.
Едкий дым моментально забрался в горло. Перед глазами всё поплыло обжигающе-красным, но, продолжая пробираться вперёд, Радан старался разглядеть хоть что-нибудь среди моря огня.
— Мая! — падая на колени, он упёрся руками в горячий дымящийся пол. Глухо закашлялся, морщась от боли. Встав на четвереньки, медленно пополз в самую гущу пожара, только вдруг чья-то увесистая рука схватила его за талию и потянула в обратную сторону. Радан начал яростно вырываться, впиваясь зубами в руку, которая не позволяла ему сгореть заживо.
— Радан! – над его ухом раздался суровый отцовский голос. — Успокойся!
— Папа, пусти! — царапаясь, Радан отчаянно старался освободиться от железной хватки.
— Пусти! Там может быть Мая! Пусти меня! Пусти!
— Если она там, то ей уже не помочь, — шёпотом и явно находясь в замешательстве.
— Нет! — Радан дрался, кусался, но отец его крепко держал.
Прижимая к себе изворачивающееся тело сына, Ян тяжело вздохнул. Щемящая сердце боль сковывала Радана изнутри.
… Через плечо отца Радан безжизненно глядел на рушащееся строение. Глотая ртом воздух, он по-прежнему ощущал огонь в лёгких.
— Мая жива, — шёпотом произнёс Радан и доверчиво посмотрел на отца. — Ведь так, папа?
Тот с опаской взглянул на Радана, чьи тёмно-синие глаза явно начали сиять лихорадочным блеском.
— Надо сходить навестить её, — спокойно сказал Радан. — Очень жаль, что домик сгорел, но ничего, — он на мгновение поджал губы. — Мы ведь что-нибудь с тобой придумаем?