Часть I. Нити прошлого. Глава 3. Чёрные зеркала
Пусть бурная не разрешится ночь
Дождливым утром – утром без отрады.
Оставь меня, но не в последний миг,
Когда от мелких бед я ослабею.
Отрывок из сонета Шекспира № 90.
Перевод: С. Маршака.
Милена не могла дать точного ответа, сколько времени прошло с тех пор, как она попала в зазеркалье. Лишь изредка ей удавалось узнать текущую дату по ту сторону от стеклянной перегородки. Прошло уже не одно десятилетие с момента её роковой ошибки, когда она поддалась слабости и взяла на душу грех самоубийства. За этот период Милена многое осознала, поняла и приняла. Но вместе с этим в ней продолжали расти необъятная обида и ненависть. Она считала, что её пребывание в зеркальном мире бессмысленно, глупо и никому не нужно. Это какая-то несправедливость, аномалия, ошибка. Но как теперь её исправить, Милена не знала.
«Время – лучший советчик. Оно всё расставит по своим местам. Но сколько ещё предстоит ждать? Год? Столетие?»
Порой, блуждая в поглотившем её лабиринте, Милена останавливалась возле выбранного наугад зеркала и всматривалась в уже чужой, посторонний для неё мир, наблюдала за людьми – мечтающими, строящими планы, любящими, ненавидящими, такими разными и такими одинаковыми, наивно думающими, будто что-то знают о жизни, окружающей их.
Милена заметила, что, оставшись наедине с самим собой, человек снимает маску, которую носит для окружающих, чтобы никто и никогда не узнал, что на самом деле творится в его сердце и душе. Маску, которую порой приходится сдирать, оставляя на коже глубокие шрамы. Но происходит это, когда боль подводит человека к грани между жизнью и смертью. Милене порой это казалось забавным, но лишь до того времени, пока она не вспоминала, что сама была такой же.
Иногда, наблюдая за определённым человеком, Милена звонко и неугомонно над ним смеялась. Это была её отрада – видеть, как незнакомая ей личность совершает наиглупейшие промахи, оплошности и ложные шаги. Порой она в надрыв плакала вместе с людьми и умоляла Всевышнего сжалиться над ней, простить её и вытащить из этого жуткого леденящего душу заточения. Но никто её не слышал, никто по-прежнему не видел. Милене лишь оставалось бродить среди бессчётного множества зеркал, наблюдать за людьми и молиться, чтобы это не продлилось вечность. Она была уверена, что никто и никогда не сможет ей помочь.
«Может, это и есть самый настоящий Ад?» – бывало, задумывалась она, удивляясь тому, как ещё не сошла с ума.
Слоняясь по лабиринту, теребя висящий на шее крестик, Милена остановилась. Ей было смертельно скучно. Оглянувшись вокруг, она пристально осмотрела ближайшие зеркала, стараясь понять собственные ощущения и ответить на вопросы: что хочу увидеть? какую сторону безвозвратно утерянной жизни? радость? слёзы? агонию дыхания? Милена сощурилась. Она уже научилась различать оттенки зеркал, которые на первый взгляд были совершенно незаметны. Прозрачная, едва уловимая синяя гамма означала, что за стеклянной гладью боль и страдания. Жёлтая – веселье и смех. Красная – тёплые отношения, любовь, дружба. Коричневая – равнодушие, цинизм, безжалостность, порой даже убийство. Как только эмоции у людей менялись, окраска зеркала тут же трансформировалась.
Милена отрешённо посмотрела на жёлтые зеркала, задумываясь о том, стоит ли на время забыть про своё страдание и подзарядиться положительными эмоциями? Пожав плечами, она сделала пару ленивых шагов, как внезапно боковым зрением ухватила в стороне что-то чёрное. Резко остановившись и повернув голову, она увидела одно зеркало, к которому были приставлены ещё три. Все вместе они рамами составляли четырехугольник. Следовательно, они находились в одном доме.