Пустота и грусть, боль и равнодушие — всё смешалось в странный коктейль отчуждённости, а воспоминания, как голодные мыши, нашедшие в ловушке кусок запретного сыра, продолжали грызть мёртвое сердце Огниана. Вздохнув, он сделал ход конём.
… — Я его ненавижу! — сквозь зубы процедил Огниан, перемещаясь в тесном помещении как зверь, загнанный в клетку. Он не только злился, но и терзался чувством вины, что она — его луч и наваждение — видит его таким — нервным, слабым, раздраженным... Попытки сдержать гнев терпели крах из-за любого неосторожного жеста или взгляда Маи. Огниан просто не успевал остыть, как снова вспыхивал, сатанел и срывался.
— Не говори так, — попросила Мая. — Ты делаешь мне больно! — она прижала ладони к груди. Лицо побледнело и теперь напоминало полотно для живописи; губы выцвели, точно розы под опавшей листвой, глаза потухли угольками от недавнего пожара. В них не было больше сияния… Только застывшие слёзы — солёные, горькие.
— Больно тебе… — Огниан покачал головой. — Больно ему… — нервный смех сорвался с его губ. Резким движением он скинул со стола вещи. — Но только не мне! — ударил кулаком по стене, сбив костяшки пальцев в кровь. Мая испуганно отступила назад.
— Огниан, прекрати! — она со страхом смотрела на его гневом и болью искажённое лицо. — Ты пугаешь меня!
Поджав губы, Огниан взглянул на Милену. После взял в руки белую пешку и покрутил в пальцах. Бросил на стол.
… — Не уходи, — Мая вцепилась мёртвой хваткой в запястье Огниана, на что он вопросительно поднял бровь. Дышал ровно, внешне теперь был спокоен, только вот внутри него лава от недавно извергнувшегося вулкана чувств продолжала раскалённым потоком следовать по венам, мучительно стучать отбойным молотком в висках, отдаваясь тяжестью в затылке. Всё вокруг стало чрезмерно пёстрым и резким. Нервирующим. Он никак не мог поверить, что Радан, его чёртов сводный брат, взял то, что Огниан считал по праву своим и только своим. Голова шла кругом, воображение, не щадя чувств, рисовало красочные картины, где Мая отвечает на ласки другого, где она бесстыдно целует его, ложится в постель. И он — соперник, тварь по определению Огниана, — трогая её обнажённое тело, раздвигает ей ноги, подчиняя себе каждый вдох и выдох девушки.
Дрожь по всему телу. Глубокий вздох, и пустота с отголосками ярости.
— Ты хочешь, чтобы я остался? — тихо и холодно спросил Огниан. Ему вмиг стало противно от самого себя, от чувств, от Маи. От ситуации в целом.
Кусая губы, Мая лихорадочно переводила взгляд с одного предмета на другой. Она явно колебалась, её руки тряслись.
— Куда ты пойдешь? — наконец спросила она.
— Тебе не все ли равно? — выдёргивая руку, Огниан заскрежетал зубами.
Порывистый вздох сорвался с губ Маи.
— Нет, — она часто заморгала, точно собираясь с последними силами.
— Почему? — вымученная улыбка коснулась губ Огниана. Ему вдруг стало на всё плевать.
Тревожное молчание повисло между ними. Мая опустила голову. Её плечи поникли. Она стояла перед Огнианом такая беззащитная и хрупкая, точно ребёнок на эшафоте, что его сердце, накрывшись одеялом тоски, захлебнулось в крови. Стало невыносимо дышать.
— Я люблю тебя… — её голос бессильно замер. Лицо Огниана стало белым как мел. Глаза потемнели, словно море при шторме. В горле пересохло, он с трудом мог сглотнуть.
Слова, всего лишь слова… Сладкий, обманчивый ликёр. Она ими принесла ему новую порцию боли, которая кипятит его душу и, ломая, затмевает рассудок.
— Не ври! — прошипел Огниан, сдерживая себя, чтобы не оттолкнуть Маю.
— Я не вру! — заглянув в его глаза, отчаянно прокричала она. — Ты стал мне дорог и близок… — её голос затих, ресницы затрепетали. Мая зажмурилась. Она была так похожа на Ангела… На того самого, который желает Огниана спасти от погибели, не ведая, что на самом деле пригвождает его к кресту.
— Но выбираешь ты другого, — он обхватил лицо Маи ладонями и заставил на себя посмотреть.
— Да, — кивнула она. — Он — любимый, ты — брат.
— Но ты мне не сестра… — опуская руки, надломлено произнёс Огниан и, развернувшись, стал уходить. Он понимал, что пропадёт, если задержится ещё хоть на мгновенье. Ведь это то же самое, что подписать вексель, когда за душой нет ни гроша…
Огниан до сих пор помнил, как хотел, захлопнув все двери, заперев все замки, прокричать: «Не отдам! Ты моя и только моя!» А вместо этого пытался её отпустить… С глухим стоном шептал: «Исчезни! Уйди!» — беспомощно сползая по стене тупика безответной любви.