Судя по всему, он понимает, поскольку голова его несколько раз обречённо кивает. Хорошо, что хоть кто-то что-то понимает, или думает что понимает…
Закончив здесь, я еду в другой зал, тот что сгорел. В принципе, ситуация плачевная, конечно, но восстановить будет не слишком сложно и не слишком затратно. Думаю, недели за три справимся. Оборудование кое-где основательно испорчено, нужна замена…
Ладно, что-нибудь придумаем. Дольф сокрушается от того, что доходы резко упадут. Собственно, уже упали.
— Ну а что, — пожимаю я плечами. — Надо же работать с клиентом. Если пообещал миллион отдать, то тысяч сто, хотя бы, нужно из него выбить. Тебе и карты в руки.
Дольф озабоченно кивает.
В больницу, естественно, я не еду, куда уж теперь. Но ничего, завтра с утра… С утра надо появиться на работе, иначе меня действительно скоро турнут. Дадут коленом под зад и отделят от моего детища. А это крайне нежелательно… Увольнение слишком сильно усложнило бы ситуацию.
Но Ирина меня, конечно, целиком проглотит. Хотя, она, конечно, в курсе, что я пропал и, судя по всему, в результате чьих-то преступных действий. Надо же было ей позвонить. Нехорошо, блин… Завтра заявлюсь на работу, как ни в чём не бывало. Здравствуйте, Ирина Викторовна…
Время уже позднее, сейчас лучше не звонить. Пока происходила вся эта заварушка, прошло изрядное количество времени. Ситуацию мы, конечно, разрулили, но напористость грузинской мафии меня напрягает. Боюсь, это не последняя наша встреча.
Война, как бы легкомысленно я ни реагировал на слова этого Пецо, может оказаться штукой серьёзной, так что задуматься следует серьёзно. Придётся снова менять приоритетные направления работы и охватывать Грузию. А там с охватом можно основательно встрять. Где советская власть и где Грузия, да? Нужно это дело как следует обдумать, посоветоваться с местными. Смоделировать, в общем разные ситуации… Мда…
Я подъезжаю домой. Здесь усиленная охрана. Никогда ещё жизнь советских композиторов не была такой безопасной, как сейчас. У лифта я встречаюсь с Френкелем.
— Здравствуй, Егор, — улыбается он.
— Добрый вечер, Ян Абрамович, — тоже улыбаюсь я.
— Работа допоздна?
— Точно, — соглашаюсь я.
— Ты видел сколько нам охраны понагнали? Я уж грешным делом думал, что у тебя снова вечеринка.
Мы смеёмся над его намёком на то, что на новоселье у меня было много довольно важных особ.
— Ну что же всего доброго, — прощается он.
— И вам всего доброго, спокойной ночи.
Тем, кто ложится спать, спокойного сна
Спокойная ночь…
Я открываю дверь и захожу. Наташка, разумеется, не спит. Ждёт меня. В комнате горит свет и… раздаются голоса. Надо же, кто это у нас. Я сбрасываю туфли и иду в гостиную.
— А вот и Егор вернулся, — раздаётся Наташкин голос.
Ага, вернулся. Ну надо же… Если гора не идёт к Магомету… Но тут скорее наоборот, как раз гора и пожаловала.
— Привет, Егор.
— Привет, Ирина Викторовна. Какой приятный сюрприз.
— Ну, ещё бы. В ЦК ты нечастый гость, вот сама решила заглянуть.
— Очень приятно. Сейчас чай будем пить.
— Я уж предлагала, — говорит Наташка, — но Ирина Викторовна отказалась.
— Да что вы заладили со своей Викторовной, — хмурится Новицкая. — У нас проблема, Егор. Вернее, у тебя. Поэтому я пришла сейчас. Обсудить надо.
4. И как ты это сделал⁈
Чай, в итоге, мы пьём. Нужно унять волнение и трепет ноздрей. Практически, как у боевого жеребца, покидающего поле брани. Кровь себе подобного, всё-таки, не просто жидкость и не просто, вернее неспроста у неё есть сакральное значение. Её вид и её запах действуют даже на травоядных, на лошадок, например. Её вкус превращает человека в зверя. Да если прислушаться, даже звук её имени будоражит сердце.
Кровь!
— И кто жаждет моей крови? — спрашиваю я, наяривая «Медовик», забабаханный Наташкой. — Ой, Наташ, какое чудо! Ир, ты ешь-ешь! Очень вкусно, попробуй.
— Меня вечером вызвал Пастухов и полчаса втаптывал в грязь, — говорит она, отделяя вилкой кусочек торта. — Расстались на том, что незаменимых у нас нет.
— А не знаешь, кто его самого перед этим в грязь втаптывал? — спрашиваю я.
— Сейчас всё расскажу, что знаю. Во-первых, в первый же день по возвращении из ГДР был затребован отчёт о командировке. Сразу, прямо до обеда. Я тебя отмазала, Яна Авгиева отчёт за тебя составила.
— Авдеева, — поправляю я.
— Неважно, ты ей должен теперь. Я отчёт отдала, но он через час примерно тебя лично потребовал. А тебя на работе нет. И на звонки ты не отвечаешь. Наталья мне сказала, что тебя дома ещё не было. Юрий Платонович твой тоже не знал. Потом он уже мне сообщил, видимо, когда ты позволил, что ты в Ленинграде. Хорошо, я не успела нагородить, что ты болеешь или ещё что-нибудь такое, потому что Пастухов сам разорался, мол почему, сотрудник аппарата ЦК разъезжает куда ему вздумается, даже не оформив соответствующие командировочные документы.