* * * Все трое незадачливых исследователей потустороннего мира, явились только перед самым ужином: грязные, усталые и голодные. Судя по их кислым и унылым лицам предпринятая экспедиция снова окончилась неудачей. Бруно и доктор Войцеховский были немногословны. Умывшись и отужинав они тут же отправились спать. А вот на славного парня Олава Христиана вдруг, в очередной раз, обрушилось поэтическое вдохновение. Раскрыв свою толстенную чёрную тетрадь он снова порывался прочесть мне что-нибудь из своей " Великой северной поэмы". Я же совершенно не был настроен слушать его занудные и излишне мудрёные виршы. Но вид моей кислой, недовольной физиономии несколько не охолодил его, и неутомимый датчанин уже начал читать.
Крик Сальгофнира1 разбудит героев, что подле Высокого2 спят, Но не восстанет средь гордых эйнхериев3 доблестный конунг-скальд. Пусто место его подле Альфатера4 и чаша его пуста, Пение лиры не слышит Вальгалла, в бражных палатах лишь мгла.
Дочери Одина игры затеяли, льётся потоками кровь, Воины небесные падают в битве, утром рождаются вновь. Мчатся, обрызганы кровью валькирии, ярая вспыхнула сталь, Знают ли храбрые девы полуночи где теперь конунг-скальд. Слушая в полуха, из вежливости, всю эту высокопарную лирику, я одновременно пытался размышлять о итогах сегодняшнего дня. Я чувствовал что максимально приблизился к некой, очень важной разгадке, но нехватало некоторых деталей. Разгадка была где-то рядом, но подобно юркой капли ртути постоянно ускользала. Увы, увы, сверкающие стёклами очки, на сверхсерьёзном, одухотворённом лице Струэнзе никак не давали мне сосредоточиться. А тот вовсю продолжал: