Я чую в ущелье смерти, тлен смрадный его врагов, Стоит над кровавою жатвой, лишь клёкот могильных орлов. Спросите северный ветер, как с гор полуночных сойдёт, Быть может в звериных лёгких путь конунга он прочтёт5.
Наконец Струэнзе прервал чтение решив откашляться и прочистиь горло. Мне показалось что это подходящий момент для того чтобы завершить на сегодня литературную часть вечера.
________________________________________________________________________________ 1. Сальгофнир - волшебный петух который будит души павших воинов в Вальгалле. 2. Высокий - одно из многочисленных имён бога Одина. 3. Эйнхерии - души павших воинов обитающие в Вальгалле. 4. Альфатер ( или Альфёдр) всеотец - ещё одно из имён бога Одина. 5. Имеется в виду способ гадания на внутренностях животных.
_____________________________________________________________________
- Превосходно, мой друг, это действительно превосходно,- похвалил я творчество датчанина. - Глава о конунге-скальде прекрасно впишется в вашу "Великую северную поэму" - Вы так думаете, Людвиг? - Струэнзе смущённо заулыбался. - Конечно,- подтвердил я, чудовищно при этом покревив душой. Но Струэнзе тяжело вздохнув бросил тетрадь на стол. - В таком случае, дорогой Людвиг, у вас совершенно отсутствует литературный вкус,- грустно вынес он мне нелестный приговор. - Мне эти стихи кажутся весьма неудачными и примитивными. - Да идите вы к чёрту Струэнзе! - произнёс я ключевую фразу в наших с ним отношениях. На вас просто не угодишь! Когда вас хвалишь вам это не нравится. Говоришь правду - тем более не нравится. Достаточно поэзии на этот вечер. Лучше расскажите о ваших сегодняшних поисках. Результаты есть? - Да нет никаких результатов, - он пренебрежительно махнул рукой. - Я вообще начинаю сомневаться в компетенции Бруно. Про доктора я и не говорю. Весь день прошёл напрасно. - Так расскажите конкретно чем вы целый день занимались с Ван дер Страатеном и доктором. - Мы исследовали склон холма на котором стоит замок. Вернее ту его часть где погибли трое крестьян. Бруно предположил что где-то там, неподалёку, может находиться тайный склеп Носферату. - И как же Бруно пытался его отыскать? - поинтересовался я. - А вот это может быть действительно интересно,- Струэнзе снял свои очки и начал их протирать платком. - У него есть некий прибор... Очень похожий на компас, но гораздо больших размеров и прямоугольной формы. Перед началом наших поисков, Бруно долго " заряжал" его. Он опять рисовал пентаграмму, зажигал свечи, долго читал различные заклинания, а под конец порезал палец и смазал своей кровью стрелку этого необычного прибора. - Ну и как? Прибор работал? - Понятия не имею! - Струэнзе пожал плечами. - Мы исходили с этой штукой наверное миль десять. Вверх и вниз по холму. Но, вобщем, всё напрасно. Иногда стрелка действительно отклонялась, но по естественным причинам, ожившие мертвецы здесь были не при чём. Зато в деревне я достал бутылку этого местного наикрепчайшего напитка,- добавил славный парень Олав Христиан ставя на стол бутыль сливовой настойки.
* * * Наконец мои соседи по комнате угомонились и погрузились в сон. Каждый на отведённом ему месте: Струэнзе на кровати а Алоис на коврике возле камина. Пройдоха где-то нашёл себе довольно мягкую перину. Я закурил сигару и открыл том Христиана Дитриха Граббе взятый мной из библиотеки графа. Некоторое время я пытался сосредоточиться на чтение " Герцога Теодора Готландского", но вскоре отложил книгу. Надо было подумать. Похоже я нашёл то, что уже несколько дней тщетно искали Бруно и доктор Войцеховский. Но окончательной уверенности в этом ещё не было. Уж слишком это казалось невероятным. Я вытащил из ящика стола уже прочитанный дневник и вновь стал его перелистывать. Что-то в нём было не так... Инстинктивно я ощущал какую-то неправильность что ли. Размышляя над этим я снова закурил и плеснул в бокал добытой Струэнзе настойки. Минут десять я перелистывал пожелтевшие листы с выцветшими чернилами, и в конце-концов понял что мне в этой древней книге казалось неправильным. Задняя обложка переплёта дневника была намного толще чем передняя. Раскрыв книгу на последней странице я внимательно осмотрел переплёт с внутренней стороны. Вот оно! Кажется нашёл! В дневнике было не сто двадцать листов а немного больше. Несколько последних листов были склеены между собой и заправленны под кожу переплёта. Вероятно это и была последняя тайна ужасного дневника. Я перерыл все ящики письменного стола в надежде найти там нож для разрезания бумаги. Увы, ничего подходящего для своего замысла там не обнаружил. Вспомнив что у Алоиса есть очень острый складной нож, я грубо растолкал трусливого пьяницу. Мне долго пришлось обьяснить этому недоумку что понадобилось в такой час от него господину капитану. Наконец получив нож, я тщательно протёр лезвие салфеткой. Алоис недавно резал им жирную колбасу. Затем, как можно аккуратнее, стараясь не испортить фамильную, раритетную книгу, я отделил кожу мёртвого человека от внутренней стороны задней крышки дневника. Спустя полчаса кропотливой работы мне удалось высвободить несколько слипшихся листов. На моё счастье листы были склеены между собой только по краям, и я легко смог разделить их не повредив. Интересно - сколько столетий их никто не видел? Четыре листа были исписаны тёмно багровыми, почти коричневыми чернилами и широким размашистым почерком, столь непохожим на чёткий убористый почерк Вильгельма фон Траумберга. Поставив на стол ещё один канделябр со свечами, я стал разбирать вновь открывшийся текст. Из-за неразборчивости это было нелегко. Похоже что это была некая предсмертная исповедь. Вот что там было написано: " Я Генрих Иероним Август, Божей милостью граф фон Траумберг, пишу эти строки в ожидании скорой смерти. Умирать всегда нелегко, и не слушайте разных гордецов и глупцов говорящих иное. Я не знаю что ждёт меня по ту сторону могилы и это угнетает меня ещё сильнее. Мою жизнь нельзя назвать праведной ибо я нарушил все Божьи заповеди. Я совершил много ужасных и жестоких поступков, и самое страшное то, что большую часть своей жизни я не верил в Бога. Теперь, находясь на пороге могилы, я уповаю на его милосердие и надеюсь что Господь простит меня. Души убитых мною людей часто являются мне во снах в последние годы. Но, думаю что самую ужасную ошибку в своей жизни я совершил когда отправил старшего сына Вильгельма ко двору господаря Валахии ВладаIII Дракулы. Я некогда был дружен с этим прославленным и могучим магнатом. Вместе с ним мы совершали великие и страшные дела: защищали границы христианских земель, сражались бок о бок против турецкого султана. Всё это до тех пор пока он не стал пленником венгерского короля Матьяша Корвина. Когда же Дракуле была дарована свобода и возможность вновь занять Валашский престол, я решил отправить к нему моего старшего сына. Я посчитал его двор и его войско лучшим местом где молодой человек сможет быстро научиться искусству войны и рыцарской доблести. Боже мой, как я ужасно ошибался! В той дикой, полуязыческой стране в моего мальчика вселилось страшное зло. Он стал жертвой древнего проклятья той земли и погубил свою душу. Из-за любви к девушки из ничтожного дома Вальдштейнов, мой сын предал и убил герцога Дракулу. Убил давнего друга своего отца, и человека которому сам же приносил клятвы верности! Совершив это чудовищное предательство мой сын навлёк несмываемый позор на весь наш род. Запятнал нашу многовековую блестящую славу. Вильгельм сотворил поистине страшное дело в глазах Божьих, но я не мог допустить чтобы о нём узнали ещё и люди. Девушку из-за которой он пошёл на это страшное преступление, он потом тоже убил. Обстоятельства тех событий но без отвратительных подробностей, я узнал от своих людей что служили моему сыну. Слава Богу, им известно далеко не всё! В тот же момент я проклял Вильгельма и навсегда запретил ему появляться в замке. Я даже приказал замазать краской его изображение на нашем семейном портрете, чем очень огорчил итальянского художника Марио Дисканти писавшего этот портрет восемь месяцев назад. Вскоре я узнал что семейство Вальдштейнов отомстило моему сыну. Отец той девушки вместе с сыновьями, слугами и наёмными солдатами выследили моего мальчика где-то на побережье Адриатики. Вильгельм дорого продал свою жизнь, убив больше десятка вражеских воинов и отрубив руку одному из сыновей фон Вальдштейна. Но врагов было слишком много а трусливые слуги что были с моим сыном сразу разбежались. Они убили моего сына пригвоздив его копьём к дереву, а потом закопали поблизости. Один из трусливых псов, что бросили моего сына, некий венецианский пройдоха, чьё имя я не помню, прибыл в замок и сообщил эту печальную весть. Он же доставил меч Вильгельма и, среди прочих вещей, этот чёртов дневник переплетённый в шкуру какого-то турка. Я бы тут же приказал затравить его собаками, но только он знал где могила моего мальчика. Я же, хоть и проклял своего сына, но вовсе не желал чтобы он лежал в безвестной могиле, не погребённый по всем церковным законам. Поэтому и послал преданного нашей семье, слугу Штефана, вместе с нес