Глава 7.
Страшная ночь на постоялом дворе. Истории леденящие кровь и новые вопросы. Фрау Магда Шлоссе показывает свою силу. Знакомство с Бруно.
Ужин был по крестьянски простым и обильным. Я взял цыплёнка с молодой картошкой. Цыплёнок, по правде говоря, слегка пригорел, да и приправа, на мой взгляд, была излишне острой. Струэнзе сначала присматривался к бараньему боку с гречневой кашей, но затем взял свиное жаркое с овощами и кнедликами. Было много сыра, хлеба и различных закусок. Алоис. что скромно сидел с краю, уплетал заячье рагу. Он явно чувствовал себя, что называется "не в своей тарелке", так-как из-за походных условий, впервые сидел за одним столом с офицерами. Никаких приличных вин в этом заведении, конечно же не было. Но хозяин очень рекомендовал нам сливовую наливку, две бутылки которой теперь стояли перед нами. На мой взгляд, излишне приторная и крепкая, она очень пришлась по вкусу Алоису. Наши радушные хозяева ушли к себе, в жилую часть трактира, на второй этаж. Михель завалился спать где-то в своём чулане. Таким образом, мы и четверо наших невольных соседей, остались предоставленными сами себе. Случайные наши соседи, как я понял, хорошо знали друг-друга, и по началу оживленно переговаривались. Они обсуждали обычные для крестьян темы: как-то - погоду, виды на урожай, деревенские сплетни и скандалы. Потом принялись ругать какого-то перекупщика, господина Прохазку, называя того жирной свиньёй, подлым негодяем и ещё, какоми-то уж совсем безобразными и неприличными словами. Они говорили на местном диалекте немецкого языка, но использовали много богемских слов и выражений. Из-за этого я далеко не всё понимал из их разговора. Только человек одетый в охотничий костюм держался особняком и почти не принимал участия в общем разговоре. Он медлено пережёвывал пищу периодически прикладываясь к кружке с лёгким пивом и, по видимому, о чём-то напряжённо размышлял. Очевидно что он не был местным жителем. Его манеры и правильная речь, о каторой я мог судить по нескольким оброненным им фразам, выдавали образованного человека, возможно даже аристократа. Утолив голод и прикончив почти все выставленные на столе блюда, трое крестьян достали свои трубки и закурили. Алоис, опрокинув в себя ещё одну рюмку наливки, тоже вынул трубку. За окном, между тем, совсем стемнело, это было видно сквозь узкую щель между закрытыми ставнями. Разговоры велись всё более тише, а лица людей за столом становились мрачнее и напряженнее. Вскоре их беседа вообще свелась к редким фразам произнесённым полушёпотом. В зал спустилась хозяйка фрау Магда. Она молча задёрнула плотными зелёными занавесками все три имеющихся окна. Уходя, она оглядела нас присудствующих оценивающим взглядом и сказала: - Что бы не случилось, не вздумайте подходить к двери. Если у кого возникнет надобность, то в конце коридора, за занавеской есть ведро с водой. Я вынул из кормана часы и взглянул на циферблат, все присудствующие посмотрели на меня с непонятным интересом. - И сколько там времени, господин офицер, позвольте полюбопытствовать? - Спросил краснолицый толстяк. - Без четверти полночь,- ответил я, щёлкнув крышкой и убрав часы обратно в корман. Над столом нависла гнетущая тишина. Люди молча курили свои трубки уставившись прямо перед собой, будто боялись поднять глаза. Мы со Струэнзе налили себе ещё по рюмке наливки. - Говорят что как раз в полночь их сила намного возростает,- тихо произнёс краснолицый. - Слава Богу что нынче не полнолуние. - Оказывается его звали Клаус Штрубе, и он был пивоваром из соседней деревни. Краснолицый достал из своего мешка толстый молитвенник и положил рядом с собой на стол. - Мне тут старый пастор, отец Бернардо, отметил некоторые молитвы, которые его должны отвадить,- сказал он снова понизив голос почти до шёпота. - Нынешний то, отец Пауль, в таких делах ничего не понимает. - Это против них не поможет,- убеждённо заявил чернобородый господин Маречек. Выбив трубку он налил себе той же наливки что поглощал и Алоис. - Вот если-бы молитвы читал человек возведённый в священный сан, пусть даже и отец Пауль, тогда другое дело. Тогда возможно и помогло бы. - Святая молитва и сама по себе имеет силу!- упёрся краснолицый пивовар. - Отец Бернардо знает что говорит. - Так ведь он не может просто так сюда войти,- внезапно подал голос мой дуралей Алоис. - То есть я хочу сказать что у него нет права и силы войти в человеческое жилища без приглашения. Я слышал что такое заклятье на них Господь наложил. От знающих людей я это слышал. - Ты солдат не знаешь что в наших краях творится. Так что сиди и помалкивай,- осадил его толстый пивовар. - Многие так думали, за что и поплатились. Вот мне, ещё в детстве, бабка рассказывала про семью Михеля Вёльте. Жена его, Анна, вдруг взяла да пропала. Целый день её искали и нашли мёртвой с прокушенной шеей. По началу думали что какой-то дикий зверь её порешил. Ну похоронили её как положено, с соблюдением всех церковных правил. Только отчего-то глаза не смогли ей закрыть, так с открытыми глазами и в гроб положили. А спустя три дня, вот как-раз в полночь, и заявилась она. Пришла с кладбища и стала в двери да окна стучать, просить чтобы её впустили. Жалобно так просить, мужа и детей по именам выкликать. Говорила что по детям скучает, что холодно ей одной на кладбище. Ну дети то маленькие, понятно, стали кричать - Мама! Мама! Но Михель то не дурак был, вмиг понял что к чему. Зажал рты своим детям и не давал им кричать, мать звать. Так и сидели, и час и два, рассвета ждали. - И что же? - дрожащим голосом спросил Алоис, в очередной раз наполняя свою рюмку. - А всё едино. Незадолго до рассвета всё же вошла она в избу, хоть и незванная никем, и всех там порешила. Детишкам обоим горла перегрызла, да кровь всю выпила. А Михелю, своему мужу, так и вовсе сердце вырвала. - Так если она всех порешила, кто же тогда обо всём этом рассказать-то мог?- совершенно резонно заметил Алоис. - Всех да не всех,- парировал господин Штрубе - Мать Михеля, старуха Берта уцелела той ночью, спряталась в углу за шкафом, и уцелела. Она же после и рассказала о всём что видела. Но я думаю что упыриха её не убила потому что сполна насытилась. Просто, старухина кровь была ей без надобности. - Ох, неправильно ты Клаус всё рассказываешь, - заявил господин Маречек. - Зачем человеку врёшь? У нас все эту историю слышали, мне тоже моя бабка её рассказывала. - Вот-вот, я и говорю, бабские это сказки,- усмехнулся здоровяк Штютнагель. Он равнодушно слушал р