Глава 9.
История Корнелиуса Ван дер Страатена. "Иногда они возвращаются", или что услышал доктор Войцеховский в деревне без названия?
Наша небольшая компания уютно расположилась в кабинете графа. Мы тихо сидели заняв диван и два кресла. Только неугомонный Струэнзе мерил шагами пространство комнаты, от одной стены до другой. - А вот зто несомненно Фламандцы,- заметил он, уставившись на висевшие, одна над другой, две небольшие картины с пейзажами. - Боже мой! Неужели это сам Хоуфнагель1 Не может быть! - Да, это действительно Хоуфнагель,- подтвердил граф. - датируются 1585 и 1587 годами. Приобретены моим дедом на каком-то аукционе.- Превосходно!- круглая физиономия датчанин засверкала очками. - На другой стене есть ещё пейзаж работы Гейсманса2,- подсказал наш хозяин. - Интересуетесь живописью, господин Струэнзе? - Превосходно!- круглая физиономия датчанин засверкала очками. - На другой стене есть ещё пейзаж работы Гейсманса2,- подсказал наш хозяин. - Интересуетесь живописью, господин Струэнзе? - Да, немного... А вот это точно английская школа. Прошлый век. Чей это портрет, господин граф?
________________________________________________________________________________ 1. Хоуфнагель Йорис (1545-1600) выдающийся фламандский художник-пейзажист. Также писал городские виды. 2. Гейсманс Корнелис (1648-1727) известный нидерландский художник-пейзажист.
________________________________________________________________________________
- Вы правы, господин Струэнзе. Это портрет кисти Генсборо1, написанный в 1768 году. На нём вы можете видеть мою бабку Каролину фон Траумберг. Хотя в то время когда портрет писался, она была ещё фон Вальдштейн. Думаю, здесь ей не более семнадцати. Подняв голову я тоже взглянул на портрет. На нём была изображена очень красивая девушка с большим букетом белых лилий. - Просто замечательно! Очень, очень интересно,- твердил с умным видом Струэнзе, разглядывая картины и неспешно прохаживаясь от стены к стене. Я взглянул на фон Траумберга, наш хозяин, с унылым видом ожидал когда датчанин закончит осмотр. - А это... Это несомненно...- Я заметил как граф начал нервно постукивать пальцами по крышке письменного стола. - Это Джордж Дау2,- подсказал я. - Портрет начала века. Достаточно, Струэнзе, сядьте куда-нибудь, наконец. Мы собрались здесь не живопись обсуждать,- пришлось мне одёрнуть этого почитателя изящных искусств. - Пустяки, Людвиг, - улыбнулся граф. Мне очень приятно что господин Струэнзе заинтересовался моей коллекцией картин. Да, этот портрет написал Дау, и на нём изображен мой отец, приблизительно за восемь лет до своей смерти. Секунд на десять повисла неловкая тишина. - Ну а теперь, господа, обсудим наше положение,- продолжил хозяин кабинета. Похоже на то что мы оказались в блокаде. То есть, извините господа, я конечно же хотел сказать что это мы с дочерью находимся в блокаде,- поправил он сам себя. - Я вызвал сюда одного Людвига, чтобы решить некоторые неотложные вопросы... Все же остальные оказались здесь совершенно случайно. Я имею в виду вас, Доктор, вас господин Бруно, и тем более вас господин Струэнзе. Все вы можете без проблем покинуть мой замок, и извините, господа, что в сложившихся обстоятельствах он оказался не столь гостеприимным. Действительно, я не думаю что вам стоит вникать в совершенно чужие проблемы и тем более подвергать себя риску. Если у кого есть нужда в деньгах, то я готов оплатить вам обратный проезд и ... - Да перестаньте, граф,- прервал я скорбную речь нашего хозяина. -Конечно не может быть и речи чтобы мы вас покинули. Не стоит кокетничать и изображать брошенного всеми короля Лира. Во всяком случае я, ни на минуту не оставлю Анну-Марию, до тех пор пока не доставлю её в своё имение. А как вы, Струэнзе,- спросил я датчанина. - Вы по прежнему со мной, или может-быть передумали? - Конечно с вами, Людвиг, к чему этот вопрос, с вами и до конца, я никогда не меняю своих решений. Ктому же, господа, я неравнодушен к приключениям. - Благодарю вас, мой друг. Что же касается приключений, то, боюсь, мы все хлебнём их с избытком. Теперь вы, доктор, скажите мы можем на вас положиться? Но доктор кажется не услышал вопроса, продолжая сосредоточенно и напряженно о чём-то думать. - Доктор! Господин Войцеховский!- произнёс я громче. - А... Что? А, вы об этом, господа... Да-да, конечно. Я полностью с вами, и располагайте мною, Ваше Сиятельство, так как вам будет угодно. - Прекрасно! Ну а вы, Бруно... или извините, господин Ван дер Страатен? Помнится, у вас было какое-то дело к здешнему хозяину. Ну так что, вольётесь в нашу компанию или покинете замок? Решать вам, но там, на постоялом дворе вы проявили себя как несомненно мужественный человек. Мы не знаем что ещё предприимут местные бунтари, но пока что-то угрожает дочери графа, ему самому и его домочадцам, не один благородный человек не может остаться в стороне. - Господин барон, я уже изложил Их Сиятельству причину моего появления здесь. Увы, обитателям замка действительно угрожает очень серьёзная опасность, и вовсе не от взбунтовавшихся местных жителей. Собственно говоря, я и прибыл сюда для того чтобы помочь в этом деле. - Вот и прекрасно! Смотрите, граф, уже четверо храбрых людей готовы встать на вашу защиту, - я показал на всех присутствующих. - И пусть отец Пауль подавится своей злобой. - Господа, не могу даже выразить насколько я благодарен вам!- голос фон Траумберга дрогнул. - Если-бы дело касалось только меня лично, я и не вздумал-бы вас беспокоить. Все мужчины в нашем роду всегда самостоятельно решали собственные проблемы. Но теперь в опасности находится моя дочь, а это самое дорогое что у меня есть. И угроза, Людвиг, исходит вовсе не от тех бездельников, что окружили кордонами наш замок. И не от бесноватого отца Пауля. Нам угрожает сила куда более страшная и не принадлежащая к этому миру. Против неё бессилен самый храбрый человек, если он не обладает специальными знаниями. Струэнзе только всплеснул руками и зачем-то начал протирать очки. - Да перестаньте же, граф! - я взял предложенную мне сигару и откинулся на спинку кресла. - Неужели вы опять будете уверять нас в мистическом, потустороннем характере явлений происходящих в этом замке. Я просто не верю собственным ушам! Ладно свихнувшаяся чернь, та всегда готова поверить во что угодно и кому угодно.