ремя, когда упырь должен был пробудиться. Отец вычислил его с точностью до полутора лет, и последней его волей было, чтобы я приехал сюда и закончил это дело. О том же самом просила и моя матушка, которая, слава Богу, ещё жива. Насколько мне известно вампир убил её младшего брата, ещё тогда пятьдесят лет назад. Сразу после смерти отца я вступил в " Братство". Поскольку отец был его видным членом, и потому что я уже участвовал во многих упокоениях, то мне сразу дали степень полного брата. Минуя таким образом степени ученика и полубрата. И последнее... это касается моего двойного имени. Около пяти лет назад, в одной высокогорной сербской деревушке, во время операции" Братства" по упокоению небольшого гнезда вампиров, погиб мой близкий друг, Бруно Ваксмут. В общем-то погибнуть должен был я. Спрятавшийся в подземелье упырь, внезапно бросился мне на спину и неминуемо бы прикончил. Но Бруно заслонил меня своим телом и все удары когтей и укусы потусторонней твари достались ему. С тех пор я ношу его имя, как псевдоним что ли... Ведь я по существу проживаю чужую жизнь. Жизнь Бруно Ваксмута. Надеюсь, господин барон, что теперь я ответил на все ваши вопросы? И прошу вас, господа, всё что вы сейчас здесь услышали должно здесь же и остаться. - Да уж, конечно,- усмехнулся Струэнзе. - Расскажи мы такое кому-нибудь и клинника для душевнобольных нам обеспечена. - Бруно лишь тяжело вздохнул посмотрев на него. - Ну а зачем вам понадобилось целых два месяца слоняться здесь по округе, изображая писателя? Почему вы сразу не явились в замок и не представились графу? - Выслушав мой вопрос Бруно рассмеялся. - Господин Барон, неужели это вам самому не ясно? Вурдалак пробуждается в среднем каждые двадцать пять - тридцать лет, то есть раз в поколение. Всякий раз его пробуждение стоит жизни множеству людей. И тем не менее каждого нового хозяина замка, каждого следующего графа Траумберга приходилось долго убеждать в том что вампир существует на самом деле. Если бы я явился к Их Сиятельству до того как всё это началось, и рассказал то что вы только что слышали, то как вы думаете поступил бы граф? Наверняка приказал бы своим слугам связать меня и отправить в ближайшую больницу для умалишённых. - То есть вы ждали когда первая кровушка прольёться?- съязвил Струэнзе. Но Бруно и на этот раз неудостоил его ответом. - Насколько мне известно в замке умерла только одна девушка,- спросил я графа. - Так почему её смерть не могла произойти по естественным причинам. Почему вы сразу вообразили нечто мистическое и потустороннее? - Людвиг, умерло уже четверо. Кроме горничной Катарины, три дня назад в деревне умерла ещё одна богемская девушка. А сегодня утром нашли мётрвыми и обескровленными обоих её родителей. Уцелел только её младший брат. Но об этом вам лучше наш доктор расскажет, у меня от подобных историй просто кровь в жилах стынет. - Но вышеупомянутый доктор. казалось, не слышал что к нему обращаються. Он сидел опустивши голову, полностью погрузившись в свои мысли. - Доктор! Господин Войцеховский, вы меня слышите? - граф повысил голос. - Да что же такое! - А? Да-да... Прошу меня простить, господа, но уж очень всё это невероятно,- забормотал поляк, всё время кусая губы и морща лоб. - Расскажите что прошлой ночью произошло в деревне,- попросил граф, нарочито спокойным и вежливым голосом. - С вашего позволения, я всё же начну с событий в замке,- сказал доктор. - Так будет всем понятнее. - Итак, господа, семь дней назад, ранним утром в коридоре, рядом со спальней девушек, была обнаружена девица Катарина Швальбе шестнадцати с половиной лет. Она лежала на полу и находилась в глубоком обмороке. Как только её привели в чувство, у девушки немедленно началась истерика. Она кричала что за дверью прячется Сатана, и просила непускать к ней некого "Дьявола в зелёном". Ну и прочий горячечный бред. На лицо было сильнейшее душевное потрясение. Также были все признаки большой кровопотери, но вот никаких ран на её теле не было обнаружено... Если конечно не считать двух крошечных проколов на шее, словно бы сделанных тонкой иглой или булавкой. Естественно эти микроскопические ранки никак не могли стать причиной серьёзной кровопотери. И потом, куда подевалась вытекшая из этой девушки кровь? Судя по её пульсу, температуре, и очень большой слабости, девушка должна была потерять не менее трёх пинт крови, но на вороте её ночной рубашки обнаружено лишь несколько застывших капель. Упомянутая девица Катарина прожила ещё более суток, всё время находясь в бессознательном состоянии. Постоянно бредила, снова и снова твердила о "Дьяволе в зелёном"который пришёл её забрать, просила закрыть какую-то дверь. В общем обычное, в её состоянии, дело, ничего примечательного. Но постепенно характер бреда начал меняться. Он становился каким-то... непристойным, сладострастным что-ли... Девица Катарина произносила в бреду совершенно непристойные слова, такие что невинная девушка, вроде неё, просто не могла знать. Другие девушки, дежурившие возле её постели, только ужасались и краснели. Их даже пришлось спешно заменить на более взрослых и пожилых женщин. Она стала часто звать какого-то Вилли, называя его " Мой прекрасный рыцарь",- в этом месте своего рассказа доктор усмехнулся. - Знаете, граф, я уже, грешным делом, подумал что вы и есть тот Вилли. И что между вами... и этой девушкой были, так-сказать, определённые отношения. - Сидевший рядом с доктором, Струэнзе, совершенно не к месту прыснул от смеха. И снова это у него вышло совершенно по детски. - Перестаньте нести чушь, доктор! - рассердился граф. - Увольте нас от выслушивания ваших догадок! - Так вот,- продолжал свой рассказ господин Войцеховский, словно не заметив недовольство нашего хозяина. - Ближе к полуночи стали происходить уже совсем удивительные вещи. Она начала произносить фразы на разных иностранных языках. Да-да, господа, девица Катарина Швальбе, говорящая только на местном немецком диалекте, ну и ещё, с грехом по полам, могущая обьясниться на богемском, или чешском, как его здесь называют. Теперь же, в бреду, она говорила на венгерском, итальянском, греческом и ещё на каких-то неизвестных мне языках. - Неизвестных тебе языках?- переспросил Бруно. - И это учитывая то что ты у нас известный полиглот? Невероятно. - Да, Корнелиус, я владею многими языками, но эти ни на что не похожи. Возможно что на них говорят где-нибудь в глубинах Азии или Южной Америки. Но то что в Европе они абсолютно неизвестны, даю голову на отсечение. Я вообще подозреваю что уже многие столетия как эти языки мертвы. Но и с известными мне языками далеко не всё просто. - Что ты имеешь в виду? - Если венгерский язык довольно современный, то по итальянски она говорила так, как говорили в Пьемонте лет двести тому назад. А уж её греческий вообще относится к ранней Византийской эпохе. Кроме того, и саму себя она называла разными именами. В том числе и такими, которых нет ни у одного народа. - Ну такое бывает во время превращения,- спокойно отметил Бруно. - В человеке, в этот момент, просыпаются его прежние реинкарнации. - Что ж, вполне возможно, я тоже предположил нечто подобное,- хмыкнул польский доктор. - На следующий день бедняжка умерла а её тело было выдано семье для погребения. По словам всех присудствовавших на похоронах, девушка лежала в гробу совершенно как живая. Родственники и знакомые были просто потрясены румяным цветом лица Катарины, белизной и свежестью её кожи. Кое-кто из суеверных крестьян начал поговаривать что неплохо-бы вбить покойнице кол в сердце, или по крайней мере положить в рот чеснок. Я сам на похоронах не присутствовал, но знаю что родные Катарины наотрез отказались допустить осквернение её трупа. Да и вы, Ваше Сиятельство, метая громы и молнии, запретили даже думать о надругательстве нед останками бедной Катарины. - Конечно,- кивнул головой граф. - Ещё не хватало чтобы я допустил этот шабаш средневекового мракобесия. Случись подобное, и мы, фон Траумберги прогремели бы на всю Австрию, на всю Европу как дикари и мракобесы. Всё ж таки в девятнадцатом веке живём, господа. - Эта ваша щепетильность, граф, может теперь многим стоить жизни,- вздохнул Бруно. - Фон Траумберг нахмурился но ничего не ответил. - Вот на этом можно было бы и закончить первую часть нашей истории. Действительно, мало ли от чего могла умереть совершенно здоровая юная девушка? Но зловещую окраску придаёт тот факт, господа, что за три дня до своей смерти, именно Катарина Швальбе первой обнаружила... ну... так сказать некоторые изменения произошедшие со старинным портретом в замке. Появлением на нём, невероятным образом, ещё одной персоны. - Вампир обитающий в собственном портрете,- воскликнул Струэнзе. - Подобное мог придумать только человек с буйным воображением. Вполне достойно Шарля Перро. Эта сказочка будет пострашнее " Синей Бороды". Бруно только разочарованно крякнул. Взглянув на своего польского приятеля и нашего радушного хозяина, он произнёс. - Что ж, господа, видимо убедить наших молодых друзей будет труднее чем мне казалось. А что касается " Синей бороды" то эта действительно очень страшная сказка, господин Струэнзе. Только сказочного там мало. Ужасная история о том как блестящий полководец Столетней войны, соратник Жанны д/Арк, Маршал франции, благороднейший и преданный церкви человек, под воздействием потусторонних, дьявольских сил превратился в мерзкое кровавое чудовище. Я не знаю изв