ь мальчик толком не знал. Родители не хотели отвечать на его расспросы и сразу замолкали. Дитер, другой мальчик, на год старше, сказал ему вчера, что упырь - это такой страшный покойник, который ночами оживает, приходит к живым и сосёт их кровь. Но Ванек подумал что Дитер его просто пугает. Ведь в школе, их учитель, господин Гельмут Церфельд, прямо им обьяснял, что все истории о оживших покойниках которые старые люди ещё иногда рассказывают в их краях, просто глупые сказки и к ним нельзя относиться серьёзно. Смерть же его сестры, происшедшая всего три дня назад, тоже не произвела на него особого впечатления. Они никогда не были близки друг-другу, а последние четыре года Мирослава жила в городе, прислуживая в одном богатом доме. Умерла же она внезапно, приехав погостить на несколько дней. Так-что никаких упырей и вампиров малыш Ванек не боялся. Он поставил миску под нос собаки, которая приветливо заворчала загремев цепью и тут же накинулась на еду. Постояв немного рядом, мальчик собирался уже собирался вернуться в дом. Тем более что родители строжайше запретили ему выходить во двор после заката. Но тут он заметил что собака начала очень странно себя вести. Оставив миску с едой, она принялась выть и рваться с цепи, а потом, издавая очень необычные визги забилась вглубь своей конуры. Внезапно, малыш почувствовал что позади него кто-то стоит и смотрит ему прямо в затылок. Ванеку стало очень страшно, тутже он вспомнил все рассказы своего приятеля Дитера, но всё же пересилив себя он повернул голову. Возле забора, шагах в десяти от него, стояла, умершая три дня назад, его сестра Мирослава, и смотрела на мальчика своими мёртвыми глазами. Он сам был не похоронах сестры, и видел как гроб с её бездыханным телом опустили в землю. Парализованный ужасом, Ванек всё же понимал что происходит нечто совершенно противоестественное и ужасное. А мёртвая сестра, между тем, отделившись от забора стала медленно к нему приближаться. Двигалась она тоже странно и неестественно, подобно заводной кукле с испорченным механизмом. Сначала резко подавалась вперёд одним боком, потом другим, руки её стали вытягиваться в сторону мальчика. Когда между ними оставалось метра три, Ванек, словно очнувшись, бросился в дом издавая страшные вопли. "- Папа! Мама!! Возле дома стоит Мирослава, она пришла с кладбища чтобы нас съесть!!!" Прошмыгнув в дверь, Ванек, тут же задвинул тяжёлый засов. Отец, бледный от ужаса, бросился ему навстречу, и первым делом сразу закрыл все другие запоры. Мальчик привык считать своего отца самым смелым человеком на свете. Теперь же его отец, белый как мел, трясся от страха. Заперев дверь на все запоры, он и его родители, в полном молчании, собрались вокруг стола. Они сидели в каком-то оцепенении, ожидая того что будет дальше. Единственным освещением в доме был, стоявший на столе старинный подсвечник с тремя свечами. В их тусклом свете Ванек видел дрожащие руки отца и открытый от ужаса рот матери. Они боялись даже дышать, так все были напуганы. - Дорогой доктор, нельзя ли поменьше литературщины, - произнёс граф. Лоцо его было в нервных красных пятнах, а правая рука слегка подёргивалась. Я знал что это последствие ранения, полученого им во время венгерского восстания. - К чему эти живоописания, просто излагайте факты. - Действительно, Бронислав, ты так рассказываешь как будто сам там присутствовал,- поддержал его Бруно. - Ну знаете, господа, если вы будете всё время меня прерывать то я просто собьюсь с мысли. Клянусь вам, я ничего не выдумал и не преувеличил. Просто переложил на нормальный язык взрослого человека, то что смог рассказать мальчик в перерывах между слезами и истерикой. - Ладно, рассказывайте так как считаете нужным,- махнул рукой фон Траумберг, закуривая новую сигару. - Так.., на чём я... Ах, да. И тут мёртвая Мирослава со двора, вдруг начала звать мать и отца. Она кричала очень жалобным и звонким голосом, от которого шевелились волосы и мурашки бежали по спине. Её голос был такой же как при жизни, но ещё звонче, и словно-бы проникал глубоко в душу. Мирослава обходила дом по кругу, прося впустить её внутрь. Она говорила что ей очень холодно и одиноко на кладбище. и что могила у неё очень тесная. Говорила что соскучилась и хочет хотя-бы ещё раз увидеть отца с матерью. Продолжая обходить дом она стучала в дверь и царапалась в закрытые ставнями окна. От её пронзительных криков мальчика начало сильно трясти, как будто он голым оказался на морозе. А в доме, между тем, действительно стало намного холоднее. Голос мёртвой сестры звучал всё более жалобно, и вот обезумевшая мать не выдержала. Глотая слёзы, эта сумасшедшая дура крикнула "- Мирослава, моя бедная девочка, да, ты можешь войти! Иди к нам, дитя моё!" Вскочивший со стула отец, бросился было закрыть ей рот, только всё уже было кончено. В тот же самый миг когда неразумная женщина произнесла роковые слова, их мёртвая дочь Мирослава уже сидела за столом. Секундой позже со стуком сама-собой захлопнулась входная дверь. Прошу заметить, господа, что дверь была заперта на несколько засовов. Мёртвая девушка сидела на своём обычном месте, том месте, которое она всегда занимала за столом, когда приезжала из города на праздники. Но теперь её вид был ужасен. Между, досмерти перепуганными родителями и младшим братом, сидел мертвец. Мирослава, только-что ходившая вокруг дома и просившая её впустить, теперь не проявляла ни малейших признаков жизни. Безобразно свалявшиеся и перепачканые глиной волосы, высохшая, оливкового цвета кожа с трупными пятнами, заострившиеся черты лица, а так же полуоскаленный рот с синими губами, всё указывало на то что это обычный мертвец. Голова её была чуть опущена а тело слегка повёрнуто в правую сторону, мёртвые глаза полуприкрыты сморщенными пожелтевшими веками, из под котирых поблёскивали белки. Она напоминала страшную, отвратительную куклу. Время шло минуты за минутами, а мертвец всё сидел в той же самой позе без малейшего движения. Полумёртвый отец застыл с открытым ртом, мать пыталась отвернуть лицо Ванека в сторону так чтобы он не смотрел на мёртвую сестру. Белое погребальное платье Мирославы было измазано землёй и глиной. От него исходил неприятный запах свежеразрытой кладбищенской земли, гнили и ещё чего-то нехорошего, совершенно неуместного в мире живых. Усилием воли отец всё же смог закрыть рот, его рука поднялась для того чтобы перекреститься, но было поздно. Застывший, неподвижный мертвец заметил это движение. Тело девушки оставалось всё в той же позе, а вот голова Мирославы повернулась вокруг своей оси и уставилась в сторону отца. Ещё миг и её глаза широко открылись полыхнув пламенем. А затем мертвечиха, издав нечто подобное змеиному шипению, как молния бросилась на отца и вцепилась зубами ему в горло. Мать Ванека, с воплем ужаса, и дрожа всем телом, всё же смогла оттолкнуть мальчика в сторону кровати, пока вурдалак не переключился на неё. Ну а Ванек забился под кровать и больше ничего не видел. Возможно он потерял сознание от страха, в любом случае больше он ничего не помнит. Пролежав весь остаток ночи под кроватью, в одной комнате с мёртвыми родителями, он только в полдень был найден соседями. Доктор закончил свой рассказ и в кабинете наступила тишина. Граф встал вынул бутылку из бара и разлил коньяк по бокалам. В молчании мы выпили по глотку. Молчал даже Струэнзе, видимо пытался переварить услышанное. - Да-а-а, жуткая история произнёс он наконец. - Звучит даже более смертоносно чем твои ядра, Людвиг. - Ай да доктор! Да вам бы романы писать, милейший господин Войцеховский,- рассмеялся я внося колоссальный диссонанс во всеобщее угнетающее молчание - Ваша история куда страшнее чем похождения вампира Варни1. Может быть вы неверно выбрали профессию? - Что вы имеете в виду, господин барон,- осторожно спросил доктор. - Только то, что у вас пропадает недюженный литературный талант, дорогой доктор. Неужели вы будете уверять нас что столь красочную историю вам поведал десятилетний крестьянский мальчик, да ещё переживший ужасный шок. Думаю вы так её литературно обработали "перекладывая на нормальный язык взрослого человека" что девяносто процентов её можно смело отнести на счёт вашего литературного дарования.