— Очень смутно, — жалостливо признался я.
— Прости-прости, я загрузила тебя. Забудь, почитаешь об этом в другое время. Вернёмся к пантеонам. В свой пантеон Ксана набирает наиболее выдающихся людей из скрытых рас. По договору она делится с ними первоосновой, которая не даёт душе развоплотиться. Наша энергетическая сущность до мельчайших подробностей копирует физическое тело, а первооснова богиня дарует силу, которая позволяет оставаться материальной во всех трёх мирах. То есть, грубо говоря, делает людей наподобие богов. А цена такой чести — работа на Ксану. И признаться, если б не было вас с Андреем, я бы предпочла умереть.
Заметив, что мама ждёт моей реакции, я поднял палец вверх.
— Сейчас, учебник физики дотлеет в моей голове и я скажу что-нибудь умное.
— Физика здесь не причём, Дима. Её законы продолжают действовать в вашем мире. Другое дело, что есть вещи, которые нам тяжело понять. Тот же механизм миров. Или две стороны человека — физическая и энергетическая, принадлежащая Грани. Или те виды энергий, которыми пользуется Ксана и скрытые расы. У теневиков даже был предмет — физика Грани, но сейчас его почему-то не изучают. Ладно, всё, вставай, тебе надо проветриться. И ты хоть примерно осознал мои слова?
— Ты что-то вроде полубога, а я схожу с ума, — захныкал я, поднимаясь с земли. Но ладонь из маминой руки убирать не стал. Пусть она будет хоть демоном ада, за короткую возможность побыть с мамой я готов поверить даже в богов.
Мы вновь вышли на тропинку. Интересно, сколько я провалялся в логу? Судя по солнцу, прилично — как минимум час.
— Учитывая твою слабость, мы не будем спешить, — мама повернулась ко мне, — и пока ты можешь спросить меня о чём-нибудь. Думаю, вопросов у тебя накопилось немало.
— Кем ты была при жизни? — вздохнул я. Этот вопрос был одним из основных, — и как ты связана с Карин? Стоп! И откуда ты знаешь про Ану?!
— При жизни у меня было два имени. Одно из них ты знаешь, а второе — Аллерин Аммар. Карин — моя племянница. Я воспитывала их с Никой после смерти сестры. Они обе, кстати, с тобой знакомы и с Никой вы постоянно дурачились вместе. Ей было шесть лет, когда ты родился. Два стихийных бедствия, как вас Андрей называл, — она грустно улыбнулась, — хотя между нами, моим главным стихийным бедствием всегда был твой отец.
— Папа тебя очень любил, — невпопад заметил я.
— Знаю, Дима. Я видела, что с ним творилось после моей смерти. И с тобой. Я не могла покинуть Саг-Аше в течение десяти лет, но могла постоянно наблюдать за вами оттуда. Сестра шутила, что это особый вид мазохизма — следить за жизнью своих близких. Но зато я была в курсе всего, что происходило с вами. Это к вопросу об Ане.
И тут я покраснел. Ужасно покраснел. У меня аж кончики ушей запылали от стыда.
— А про события последних месяцев ты тоже знаешь? — я принялся усиленно рассматривать землю.
— Ты про свои безумные вечеринки, травку и ещё… кое-какие развлечения спрашиваешь? — деловито осведомилась мама. Я поборол желание спрятаться за деревом и смиренно кивнул.
— Если подобное не повторится — я ничего не слышала. И, соответственно, твой отец тоже останется в неведении. Смекаешь, солнце?
«Солнце» воодушевилось и чмокнуло маму в щёчку.
— Кстати насчёт Андрея. Так получилась, что я встретилась с ним раньше, чем с тобой. И мы поговорили, в том числе, и о твоём поступлении. Я долго выясняла, что Андрей имеет против архитекторов и представляешь, он заверил меня, что будет рад видеть тебя в этой специальности, — после такой кровожадной улыбки мне стало немного жаль отца. Но совсем чуть-чуть. Я с немым обожанием посмотрел на маму. Почему тебя не было с нами всегда?..
— Ура! — подпрыгнул я и полез обниматься. Мама не возражала. Неожиданно я вспомнил, что отец собирался познакомить меня с какой-то женщиной…
— Мам, а вы с папой часом не снова вместе? — о! У кое-кого явно порозовели скулы.
— Пока мы не обсуждаем эту тему. Всё зависит от того, как я часто смогу покидать Саг-Аше. Но тебя я, безусловно, буду навещать по мере возможности.
— Я буду очень рад! — новость прибавила настроения, — слушай, а у меня ещё вопрос назрел. Почему Карин не сказала, что она — моя двоюродная сестра?..
За разговорами время пролетело незаметно. Просто в какой-то момент лес расступился, и перед нами возникла мощённая камнем дорога. Только тогда я соизволил отвлечься от мамы и осмотреться.
Даже пригород Весенны покорил меня с первого взгляда. Невысокую каменную стену с закрытыми воротами мы пересекли без труда. Потом спокойно покинули Грань и отправились вперед. Странно, но никто из местных не обратил на нас внимания. Люди были заняты своими делами и наше появление несколько их не озадачило.
— Храмовники сразу чувствуют, какой ты расы, — подсказала мама, — а теневики в Весенне не редкость. Так что не нервничай.
Если честно, то мне было не до волнений. Я вовсю рассматривал дома, людей и пытался разобраться в своих ощущениях. Здесь всё было по-другому. Да, я видел множество знакомых черт, приёмов архитектуры, распознавал, какое здание для чего предназначено. Но всё вместе это складывалось в абсолютно незнакомую картину.
Большинство домов в пригороде были деревянными. Чаще всего они выглядели как терема, похожие на древнерусские. Примерно два-три этажа каждый. Но чёрт побери, это были реальные терема. Из неширокого бруса, аккуратные, с крыльцом и ставнями. Однако меня смущали некоторые детали. Во-первых, крыши. Я не приметил ни одной заостренной крыши. Либо они были сильно сглажены по углам, либо в форме полукруга, что навевало мысли о чём-то восточном. Также не давали покоя орнаменты и украшения. Окна был выполнены из непонятного мне цветного стекла, а по краям их неизменно складывался какой-нибудь рисунок или окантовка из светящейся краски. Мама объяснила, что это чары ведунов, одних из пяти представителей Весенны. Их рисунками также были украшены двери, ставни и даже сам брус. Или же имела место резьба по дереву, и это тоже делали ведуны. Зато было ясно, почему в Весенне нет фонарей — а смысл, если каждый дом — как неоновая реклама?..
Ещё привлекал сам орнамент. Ибо такой плавный, витиеватый и узорчатый стиль я видел в Стамбуле, в декоре нескольких храмов. И в связи с этим, Весенна начала у меня прочно ассоциироваться с Византией. Разве что без всей христианской символики.
— Может быть, — согласилась мама, когда я озвучил ей эту версию, — Весенна появилась примерно в начале прошлого тысячелетия, как и Византия. Возможно, какие-то архитектурные решения во время строительства были предложены теневиками, которые в большом количестве населяли Византию, если верить хроникам.
Стоп, но отсюда же далеко до Турции? На мой вопрос мама притворно вздохнула и посетовала, что мне ещё учиться и учиться. И напомнила про телепортационные нити. В ответ я лишь молча закатил глаза.
Наряды людей тоже были необычными. Лия в своём платье, подаренном Ивэйлом, точно бы никого не удивила. По словам мамы, у Весенны была своя мода, которая, ко всему прочему, подбиралась отдельно к каждому виду деятельности. Понятное дело, что витязи-стражники и видящие-жрецы не могли носить одинаковые фасоны одежды, не говоря уже о разных профессиях.
Об украшениях стоит упомянуть отдельно — на храмовниках их было очень много. Минимум два амулета на шее, браслеты, фенечки, украшения на голову типа обруча или повязки, массивные серёжки. Но что поразительно, всё это смотрелось довольно органично.
Ну и, конечно, храмы. Чем ближе мы подбирались к центру, тем чаще они попадались. В большинстве своём храмы были каменными и выглядели очень нарядно. Мама пошутила, что храмовники как сороки — любят всё яркое и блестящее. И я воочию мог в этом убедиться. Впрочем, храмы были посвящены разным богам и строились, соответственно, по-разному.