– Мы направляемся в столицу, – сказал Леонель, принимая от матроса куриную котлету. – Что будем там делать?
– Мы поселимся у меня, надеюсь, что император согласится принять нас быстро, – ответил генерал. – Наш приезд неожиданный, а у него нет привычки нарушать протокол.
– Даже когда против него готовится заговор?
– Каждый день при дворе возникают заговоры. Если бы император каждый раз терял самообладание, он не смог бы удержаться на троне долго.
Плетеный кожаный пояс опоясывал свободную льняную тунику, выданную генералу. Большая шпага, изысканные кожаные сапоги и ярко-красный плащ с широкими эполетами подчеркивали его природную осанку и делали его похожим на принца. Он поднял чашу с рисовой водкой и выпил за здоровье капитана, который сидел чуть поодаль. Последний, внимательно следивший за каждым его движением, отдал ему честь, с облегчением заметив, что Менг Чу доволен.
– Если заговоры строятся каждый день, почему ты думаешь, что на этот раз над императором висит реальная угроза? – спросил Энндал.
– С каждым годом власть Ань Лушаня растет, поскольку благодаря некоторым приближенным ко двору представители его клана назначаются губернаторами соседних провинций. Другие придворные заворожены возвышением Ань Лушаня и хотят добиться его милости. А те, кому он не нравится, слишком боятся заявить об этом публично. Ань Лушань приобрел при дворе такой авторитет, что уже даже не скрывает своих непристойных амбиций в стремлении обрести власть. Его не устроит контроль над торговлей на Шелковом пути. А придворные слишком увязли в собственных интересах, чтобы давать советы императору. Мне повезло, что большую часть времени я провожу на полях сражений, на свежем воздухе, вдали от дворцовых интриг. Император, в своей великой мудрости, признает ценность моих предложений. Перед тем как проснуться в доме старика, я убедил его позволить моему старшему сыну, Девэю, защищать Шелковый путь вместо Ань Лушаня. Генерал и его войска будут более полезны под моим командованием на северо-востоке, где очень злобный народ регулярно угрожает границе.
– Лучше всего следить за Ань Лушанем.
– Император удовлетворил мою просьбу при одном условии: мой сын должен сначала доказать свою приверженность мне. Поэтому я проводил Девэя до северо-восточной границы, где он принял командование над моими войсками. В последнее утро, о котором помню, я сидел на скале и смотрел на узкую долину, где мой сын должен был атаковать армию северного народа. Я видел, как он скачет вперед с тремя тысячами человек за спиной… а потом ничего. По словам старика, меня вырубили мои же сержанты. Я не знаю, что случилось с моим сыном или нашей армией. Но уверен, что среди моих командиров найдется несколько предателей. Лушань, должно быть, умудрился развратить их прямо у меня под носом. Вот что меня беспокоит. Мы можем предотвратить нападение изнутри стен Чанъаня. Но если предателю удастся коварно настроить народ против своего правителя, то империя может рухнуть.
Леонель нахмурился:
– Ты уверен, что за этим нападением стоит Ань Лушань?
– Старик заверил меня в этом. Кто еще заинтересован в том, чтобы мой сын потерпел поражение в борьбе с северным врагом? Хуже того: если Ань Лушань приказал своим сообщникам открыто напасть на меня, то это значит, что он гораздо ближе к восстанию, нежели я готов был признать. Цитадель считает, что император отжил свое, и хочет заменить его. Ань Лушань – часть Элиты, он будет служить им гораздо усерднее.
– Почему бы тогда Элите изначально не принять императора в Элиту? Так было бы проще.
– Цитадель никогда не смогла бы завербовать императора, потому что он – Сын Неба. Но он не провидец. Он должен быть во что бы то ни стало осведомлен о приближении Ань Лушаня. – Леонель не ответил. Но Брисеида догадывалась, что он думает так же, как и она: Цитадель без колебаний пригласила бы в ученики правителя империи, даже если бы он был Сыном Неба. Но, возможно, кандидаты должны были иметь определенные предрасположенности… Брисеида смутно припоминала, что слышала, как мальчики из ее класса хвастались…
– И не лучше ли тебе отправиться на северную границу и узнать, что случилось с твоим сыном?
– Чтобы добраться до него, нужно проделать путь длиной более трех недель. Я сомневаюсь, что песочные часы позволят нам выкроить время для этого. И безопасность империи должна оставаться приоритетом. Если мой сын жив, он пришлет весточку… но не сейчас. Более того, я уточнил сегодняшнюю дату у капитана корабля: мы с сыном уже прибыли на северную границу, но нападение, о котором я вам только что рассказал, произойдет через семь дней.