Нгуен перехватил поудобнее туго набитый портфель и ничего не ответил. Угрюмый и сердитый, он казался воплощением меланхолии, сумрачной, как холодная — не по широте — прошлогодняя зима. И стоял неподвижно, как монумент, посреди тротуара, рядом с приятелем.
Известно, молчание — золото. Но иногда оно оборачивается злом. Молчанье Нгуена как бы подтверждало, что он действительно строит дом, и это вовсе не пустые слухи. А весь его хмурый вид, даже башмаки, словно приросшие к кирпичам тротуара, свидетельствовали: решение это обжалованью не подлежит. Да и в чем, собственно, его вина? И кто посмеет оспаривать его решение?
Каждый имеет право жить по-своему…
Хоанг и Нгуен, поняв, что стоять и дальше на пути у прохожих было бы неприлично, вошли в маленькое кафе. Уместно ли людям тонким и интеллигентным расспрашивать друг друга о жизненных перипетиях прямо посреди шумного городского перекрестка? Ведь разговор этот долгий и явно требует интимной обстановки.
Нгуен вошел в кафе следом за Хоангом с видом мрачным и обреченным — так узник следует за конвойным на плаху.
В заведении не было ни души, и с появлением двух клиентов там стало вроде бы еще тише. Наконец Хоанг, чтоб отпустить застывшего у столика официанта, спросил Нгуена:
— Что будешь есть?
— Я сыт.
— Может, выпьешь чего-нибудь?
— Я уже пил сегодня. Заказывай что хочешь, на меня не обращай внимания.
Официант, не выдержав затянувшегося ожидания, принес бессловесным клиентам так называемый минимальный заказ — чайник китайского чая и разлил его в две фарфоровые чашки. Пар над чашками таял, чай остывал, а Нгуен с Хоангом так и не раскрыли рта.
О, унылое и безрадостное чаепитие! Неудачный повод к несостоявшейся беседе…
Нгуен давно не видался с Хоангом, ближайшим своим другом; он вообще последнее время избегал старых друзей. И теперь, сидя напротив Хоанга, он чувствовал себя точь-в-точь как жених, обручившийся со своей невестой и назначивший день свадьбы, но вынужденный тайком видеться с прежней возлюбленной.
Нгуен собрался разомкнуть свои уста.
Хоанг тоже хотел заговорить.
Но с чего начать разговор? Какое найти слово, способное расколоть лед их молчания?
Водруженный на самую середину стола раздутый кожаный портфель пробудил у Хоанга жгучее любопытство. И он, не дождавшись от Нгуена ни слова, придвинул к себе портфель и открыл его. У них ведь никогда не было друг от друга секретов; каждый из них всегда, в любое время дня и ночи, мог заглянуть к приятелю в дом, в карман, в бумажник, в чемодан, наконец — в душу. Ни малейших недомолвок, никаких тайн!..
Нгуен молча смотрел, как Хоанг открывает замок, шарит во всех отделениях портфеля. Хоанг привык к тому, что портфель друга бывал набит новыми, еще не разрезанными книгами с обольстительными названиями. Он отнимал их у Нгуена, по праву «первого прочтения», обязуясь лишь аккуратно разрезать страницы.
Но сегодня Хоанг извлек из портфеля совсем другие вещи. Какие, спросите вы? Извольте: а) медный складной метр; б) большой плотный конверт, в котором лежали план участка и дома, купчая на землю со штампом местной управы, прошение о регистрации и куча других бумаг с печатями, цифрами, затейливыми росчерками; в) свертки с гвоздями длиною в палец, с обойными гвоздиками, с шурупами; г) толстенные разметочные карандаши и, наконец, д) два завернутых в газету совершенно неподъемных изразца черепицы, цветом своим напоминавшие подпорченную колбасу.
Нгуен, ничуть не смущаясь, наблюдал за тем, как изумленный Хоанг перебирал перечисленные предметы, но явно не собирался ничего ему объяснять, Хоанг и сам теперь мог все понять.
Кожаный портфель высился между ними, совсем как печально знаменитая «линия Мажино». Значит, единству их душ конец?! Хоанг вдруг почувствовал, что с него довольно: «Так и есть!.. Его друг заделался домовладельцем. О небо!..»
А ведь раньше отсутствие крова над головой никого из них не смущало. Домовладелец! Хоанг задумался.
Понурясь, он встал и, расплачиваясь за чай, спросил Нгуена:
— Когда же мы снова увидимся? Где я могу тебя найти?
Слово «когда же» он невольно выделил голосом и поглядел на Нгуена. «Когда же» означало «никогда».
— Пожалуй, я лучше сам тебя отыщу, — ответил Нгуен после долгого раздумья.
Выйдя из кафе, Нгуен опустил глаза, словно изучая кирпичную кладку тротуара.
Вернувшись в полдень домой, Хоанг поднялся наверх, окликнул Лыу и позвал ее в комнату. Лыу, милая и покладистая жена его, хлопотала на кухне. Уловив в голосе мужа необычные нотки, она тотчас побросала на доску зелень, соевые лепешки и поспешила к лестнице, забыв, что в руке у нее остались поварские палочки.