— Вы так думаете? — Дэвид искоса наблюдал за тем, как она скинула пальто и перебросила его на заднее сиденье. Затем расстегнула платье и молнию корсета.
— Ох! — Тон его был печальным.
— Что-нибудь не так?
— Да, немножко не так. Со мной.
— А что значит этот стон?
— Как же, — отвечал он, — я предчувствовал, что все этим кончится.
Она легко коснулась его плеча.
— Что ты такое говоришь?
— Quelle[9] трудности, мадам.
Эллен хмыкнула в шутливом негодовании, затем вздохнула, сдаваясь.
— Ну так и быть, — сказала она, — исключительно из соображений франко-американской дружбы.
Она продолжала трудиться над платьем. Ухитрилась приподнять его до талии, затем стянула через голову и бросила на свое пальто на заднем сиденье. Начала было отстегивать пояс с резинками от чулок, как вдруг Дэвид остановил ее:
— Погоди-ка минутку!
Она бросила на него негодующий взгляд.
— Ты, кажется, сам меня уговаривал?
Наклонившись вперед, Дэвид повернул тумблер выключателя и вся кабина осветилась электрическим светом. Эллен вздрогнула.
— Дэвид!
— Так меня впредь и называй.
Она смущенно оглянулась, затем, видя, что их окружает полное безлюдье и мрак, с облегчением откинулась назад и положила ногу на ногу.
— Хорошо же. Пусть так. Только я очень надеюсь, что ни один полицейский не прячется за каким-нибудь из этих деревьев, подглядывая за нами.
Дэвид не ответил, откровенно рассматривая ее. В нем страстно говорило желание. Если бы он только мог сейчас забыться и дать волю своим чувствам, все его опасения пошли бы прахом.
— Le chat[10] проглотил твой язык?
— Нет, не проглотил. И вы скоро убедитесь в этом, мадам.
— Тебе не кажется, что лучше выключить свет? — начала она, но как раз в эту минуту он его и выключил.
Затем выключил задние фары, выехал на обочину и остановился, оставив отопление салона работающим.
— Ну и?.. — провокационно спросила она.
Дэвид обернулся к жене, дыхание его сбивалось от волнения. Резкими движениями сорвал с себя пиджак, свитер, забросил их на заднее сиденье. Эллен молча проводила их взглядом.
— Как, прямо здесь? — Она пыталась изобразить насмешливый тон, но ей это не удавалось.
— Почему бы и нет?
Она не издала ни звука, когда он запрокинул ее голову поцелуем, обнял обеими руками ее полную грудь. Сейчас он безумно хотел ее. Дома, в коттедже, этого не могло быть.
Эллен прижалась к его жадному рту, ее нежные губы медленно раздвинулись под его напором. Их языки нашли друг друга и сплелись в игре. Дэвид тянул ее к себе все сильней, пока не оказалось, что она сидит у него на коленях. Теперь у нее вырывались тонкие, будто плач, стоны, которые становились тем отрывистей и жалобней, чем крепче он ее обнимал. Но он не размыкал объятий: здесь он сможет доставить ей наслаждение, здесь у него все получится. Он медленными движениями ласкал ее плечи, спину, затем, просунув пальцы между их телами, потянул вниз замок молнии на своих брюках и опять сжал ее груди, трепещущие, разгоряченные. Эллен запрокинула голову, жадно ловя воздух.
— Боже, я так хочу тебя, Дэвид, — пробормотала она и, замолчав, почти перестала дышать, когда он прижал ее к рулю машины, распахнул в стороны обе половинки корсета и принялся целовать и посасывать ее груди.
— Дорогой, — простонала она, почти захлебываясь от рыданий, и вдруг с испуганным криком вырвалась из его объятий.
Дэвид поднял голову и увидел свет фар приближающейся машины. Ослепленный, он быстро опустил голову и зажмурил глаза.
— Черт подери, — проворчал он.
Эллен метнулась на соседнее сиденье и потянула вверх замок молнии.
— Лучше нам отправиться домой. — В ее голосе звучало явное разочарование.
— Ладно.
Он повернул ключ зажигания и включил фары. Они выехали на дорогу даже прежде, чем напугавшая их машина скрылась из виду.
Почти минуту никто не нарушал молчания. Затем, увидев, что Эллен уже натянула на себя пальто и успокоилась, Дэвид произнес:
— Извини, дорогая.
— Ничего. — Она прерывисто вздохнула. — Это не только твоя вина.
— Ну, положим, я мог бы отыскать место получше.
Он не мог признаться ей в том, что не тяга к непривычной обстановке владела им. На самом деле он просто боялся, что в коттедже окажется несостоятельным.
— По-моему, ты была сильно возбуждена? — спросил он.
— Я ведь не из дерева сделана, Дэвид, — произнесла она и негромким смешком попыталась замаскировать ту долю упрека, что таилась за ее словами.
— Я знаю, любимая. Просто хотел убедиться в том, что ты не притворялась ради моего спокойствия.
Эллен вздохнула.
— Я бы и не смогла.
Руки его сильней сжали руль. «Что за черт, в конце-то концов!» — выругался он про себя. Как сильно она взволнована! И вдруг холодок дурного предчувствия пробежал по его душе. Неужели это все, что им уготовано судьбой на сегодняшний вечер? Эта мысль вызвала в нем приступ тошноты.
— Эл, мне жутко стыдно перед тобой. Правда, стыдно.
— Но тебе нечего стыдиться, — возразила она и запахнула пальто. — Все равно я уже стала замерзать.
«Нет, ты не замерзала», — подумал он про себя, но вслух ничего не сказал.
— Как только приедем, я сразу же разведу огонь в камине гостиной.
— Или в спальне.
«Нет, — решил он, — так не пойдет». Там обстоятельства будут совершенно иными — оказавшись в кровати, они, может быть, сразу же заснут. А он обязательно должен нынче же доставить ей удовлетворение. Это им обоим совершенно необходимо. Он даже подумал, не остановиться ли еще раз, в более укромном месте, но тут же решил не делать этого. В этот раз она вполне может поинтересоваться, почему он так не хочет возвращаться домой. Кроме туманного ответа о расхолаживающей атмосфере, у него на уме нет ничего подходящего. А это и ответом-то являться не может. Да и неправда это. Дело не в какой-то там атмосфере, а в нем самом. На самом деле дома для него было бы гораздо лучше: удобная мебель, огонь в камине, мартини, тепло и, что самое важное, там будет интимность, необходимая для секса.
Он кинул взгляд на жену.
— Согрелась?
— Да, отлично.
Больше никто из них не нарушал молчания, пока не добрались до дома. Дэвид обдумывал, что бы такое сказать, но предпочел помолчать, чтобы не портить настроения. Хорошо бы, если бы Эллен ничто не отвлекало, пока он не постарается проявить себя с лучшей стороны.
Ему надо настроиться. А это отнюдь не легко, ибо сейчас интимная близость не казалась ему такой уж привлекательной. Просто не верится, как внезапно страсть может нахлынуть, подчинить себе человека и столь же внезапно схлынуть. При других, менее обязывающих, обстоятельствах ему бы и в голову не пришло пытаться возобновить прерванный секс. В конце концов, быть писателем довольно удобно, во всяком случае всегда есть предлог подчинить ситуацию своим настроениям. Но при нынешнем положении дел ему приходилось подчиняться обстоятельствам. Слишком долго он не предпринимал попыток близости с Эллен, не считая той, что была несколько минут назад, и события этого вечера красноречиво вели их к интимному завершению. Было бы просто стыдно пренебречь той аурой тепла и интимной близости, в которой они провели сегодня долгие часы. Вечером он должен показать себя с лучшей стороны. Пускай они начали примирение не очень удачно, это, увы, так, но время у них еще есть.
Когда они подъехали к дому, Дэвид выключил мотор и, повернувшись к жене, обнял ее, поцеловал щеку, краешек губ.
— Я люблю тебя, Эл.
Она прижалась головой к его лицу, прикрыла глаза и легким поцелуем коснулась его щеки.
— Я тоже тебя люблю. Это был чудесный вечер.
— Он еще не кончен.
— Да.
Но голос ее прозвучат как-то безразлично, и он почувствовал, что сначала придется вновь пробудить ее страсть. Хотел бы он не чувствовать необходимости в этих шагах, но не мог.
— К сожалению, еще никому не удавалось въехать на машине в комнаты, — пошутил он.
Эллен тихонько фыркнула, но он не был уверен, что шутка удалась. Просунув руки под ее пальто, он погладил бедра. Она чуть вздрогнула.