Альен поморщился.
— Соблюдать осторожность. Я не мальчик, Фиенни, необязательно каждый раз напоминать…
Зеркальщик насмешливо поднял бровь. Его мизинец сильнее надавил на стекло, которое подёрнулось чем-то вроде серебристого тумана.
— Тебе нет ещё и двадцати. Твой народ, наверное, единственный в Мироздании считает зрелыми мужами таких юных существ.
Альену не нравилась эта тема: пускаясь в рассуждения о различиях во взглядах и образе жизни людей и Отражений, Фиенни часто допускал презрительный тон, в другое время совсем ему не свойственный. Он и сам, проведя несколько лет в Долине, был невысокого мнения о своих сородичах (люди, окружавшие Альена в прославленной Академии и даже в семейном замке лорда-отца в Ти'арге, оставили о себе слишком мало хороших впечатлений), но признать это наедине с собой легче, чем согласиться с Отражением. Альен снова перевёл внимание на зеркало.
— Так или иначе, уж об этом я могу судить. Оно ведь идеально. Его можно нести к Старшему без всяких проверок.
— Этого никогда нельзя делать, — Фаэнто с притворным укором покачал головой, но глаза у него улыбались. — Не заставляй меня думать, что годы усилий пошли насмарку. Твоя горячность когда-нибудь тебя погубит.
Альен сдержал возмущение. Горячность?… Его часто считали нелюдимым, мрачным, высокомерным; мать, будучи в дурном настроении (то есть почти всегда), повторяла, что у него каменное сердце. Но горячность?
Впрочем, Фиенни знает его лучше кого-либо другого. Возможно, об этом стоит поразмыслить. Но только не в связи с магией, конечно же.
— Хорошо-хорошо, давай проверим, — он вздохнул. Фаэнто через стол протянул ему раскалившееся от волшебства зеркало.
— Ты первый.
— О нет. Это опять будет неинтересно.
— Глупости. У тебя очень яркие сны, — в негромком вкрадчивом голосе сквозило лукавство, и Альен чуть не рассмеялся.
— Ты меня этим не смутишь. Сам же учил ставить блоки на сознание.
— Но не учил обходить их, — с таинственным видом возразил наставник. Альен немного занервничал: этого ещё недоставало…
— У меня есть амулет из кости вепря.
— Какой именно?
— Нательный. Кость черепная. И это была самка.
Фиенни вздохнул. Настала его очередь быть побеждённым.
— Ну что ж, ты делаешь успехи… Но хватит болтать. Что-нибудь поновее, пожалуйста.
У Альена осталось последнее средство.
— Я не запоминаю сны в последнее время. Правда. Лучше исказить воспоминание.
Фиенни кивнул; Альен прямо чувствовал исходящие от него волны нетерпения. Настроившись, он придвинул к себе зеркало.
Хотя Отражения легко пользовались магией и без зеркал, они многие века были основой их жизни и главными проводниками Дара. Когда Альен обнаружил у себя способности волшебника и покинул Академию, он был подростком, почти мальчиком, и даже представить не мог, каким разным целям служат зеркала, какие разные оттенки колдовства нужны для них. Но очень скоро он увидел в этом поэзию — может быть, более высокую, чем заключённая в старых книгах и свитках или творимая менестрелями для ублажения лордов и королей.
Конечно, этому способствовало и то, что его учителем стал именно Фиенни. Альен замечательно его знал — и всё же ни секунды не сомневался, что целые бездны этой загадочной души скрыты от него. Временами это приводило его в отчаяние; но, общаясь с Отражениями, поневоле начинаешь к этому привыкать…
Зеркала для воспроизведения воспоминаний и событий прошлого существовали в Долине очень давно, но Фиенни первым довёл до конца опыты по их усовершенствованию: он получил уникальное зеркало, в которое любой Одарённый сумел бы вложить ещё и память о никогда не случавшихся событиях — то есть сны и намеренно изменённые воспоминания. Это помогло бы приблизиться к тончайшим материям, о которых маги и учёные Обетованного до сих пор могли только мечтать.
Сосредоточившись на гладкости серебряной рамы и безукоризненной чистоте стекла, Альен старался не думать о том, как это может быть использовано нечистыми руками — например, в людских политических интригах. Неисчерпаемые возможности для подлога и обмана. Его лорд-отец наверняка оценил бы это… Альен вздрогнул от почти физического отвращения.
— Ну же, — тихо поторопил Фиенни. — Неважно, что именно.
Альен взглянул на стекло, где уже роились неясные образы. Он выбрал день, когда отец представил его ко двору в Ти'арге. Когда-то он вообще хотел оставить сына там в качестве пажа… Слава всем богам и духам, что эта участь досталась Мелдону — он был тремя годами младше, но куда лучше подходил для неё…