В проходной текстильного комбината они обождали, пока выпишут пропуска.
— А вам, товарищ Жаркин, придется посидеть еще немного. Сейчас принесут из канцелярии бумажку на фотоаппараты, — сказал вахтер, вынося пропуск Алексею.
Они условились встретиться в три часа в заводской столовой, и Алексей пошел на ткацкую фабрику.
Фабрика представляла собой огромное кирпичное здание со стеклянной крышей. Внутри здания, полного солнечного света, в помещении величиной с целую площадь, стройными рядами стояли ткацкие машины. Каждая из них, работая, издавала мягкие ритмичные звуки. Они сливались в однообразный беспрестанный гул, наполнявший всю фабрику.
Алексея провели через шумный цех в конторку мастера. Там было значительно тише. Алексей с облегчением вздохнул. Он чувствовал себя так, словно у него из ушей вытащили плотные комки ваты.
— Как вы можете работать в таком шуме?
— Привычка, — ответил пожилой мастер. — Я его даже не замечаю… По какому делу пожаловали?
— Я из газеты, — сказал Алексей и повторил, так как ему показалось, что мастер не расслышал: — Из газеты… По письму ваших работниц.
Он рассказал мастеру о жалобе.
— Да-а, — неопределенно протянул тот. — Я, знаете ли, по этому поводу ничего вам не скажу. Сам в этом цехе недавно. Вот тут у нас есть комсомольский секретарь. Он-то уж, наверное, в курсе дела. Пойдемте, я вас к нему проведу.
Секретарь оказался щуплым пареньком с рыжеватыми волосами и круглым, как у девушки, лицом. Он был ремонтировщиком и как раз возился в машине. Мастер представил ему Алексея.
— Валентин, — сказал секретарь, протянул руку и тотчас же, смутившись, отдернул ее. — Ох, извините, грязный я!
— Ничего, ничего, — Алексей храбро пожал его выпачканную в масле руку. — Я сам на заводе работал. Правда, не на текстильном производстве, а на гидролизном, но это все равно… Вот какое дело: жалуются ваши девушки, что им не создают условий для учебы.
— А кто? Дуся Казицина?
— Это не важно. Дело не в фамилиях. Почему их не переводят в первую смену, если они учатся вечером?
Валентин посмотрел на мастера, словно прося его о помощи. Но тот сделал вид, что не понял.
— Так я пойду, товарищ Воронцов, — торопливо проговорил он. — Теперь вы с ним сами столкуетесь.
И пошел в конторку, оставив секретаря наедине с Алексеем.
— Так почему же их все-таки не переводят? — снова спросил Алексей, строго глядя на смущенного паренька.
— Трудности есть большие, — промямлил тот. — Многие учатся — кто в техникуме, кто в институте, кто в школе вечерней. А план выполнять надо.
— Интересно! Вы, как комсомольский секретарь, обязаны в первую очередь вступиться за права молодежи, а сами тоже так рассуждаете… Знаете, как трудно учиться и работать? И если еще не помогают — тогда совсем беда.
К ним подошла румяная крепкая девушка-ткачиха со строгими серыми глазами и решительно сжатым маленьким ртом. Она с самого начала прислушивалась к разговору.
— Из газеты будете, да? — громко спросила она. — Насчет учебы, да? Так вот, пишите. Надежду Иванову — это моя фамилия — не переводят в первую смену. Я уже два занятия пропустила. И ребят пишите: Ткачука Костю, Климова Сергея, Караваева Федю… Всех пишите.
— Слышите? — Алексей обернулся к секретарю.
Тот переступил с ноги на ногу и нервно повел плечами.
— Слышу. Верно она говорит. Но я что могу? Я не секретарь даже, а заместитель — секретарь уехал на курсы. Я больше по части самодеятельности. Наша танцевальная группа лучшая на комбинате — хоть кого спросите. А насчет учебы, ну…
Он замолчал.
— Вот что, — решительно заявил Алексей. — Надо навести в этом деле порядок. Пойдемте со мной к директору.
— К директору?
— Да-да, к директору. Там и поговорим.
— Может, без директора обойдемся?
— Да вы, я смотрю, боитесь? — усмехнулся Алексей.
— Вот еще…
Паренек тяжело вздохнул, собрал инструмент и вытер ветошью руки. Вид у него был такой, словно его вели на казнь. Лишь когда в конторе они узнали, что директор на совещании в горкоме и сегодня, вероятно, не будет, он с облегчением вздохнул и сказал бодро, даже весело:
— Вот жаль! Придется вам в другой раз зайти.
Он явно рассчитывал на то, что "другой раз" наступит не скоро. К тому времени уже вернется с курсов секретарь, и пусть тогда сам разбирается с этим корреспондентом.
Но Алексей решил иначе:
— Какой там в другой раз! И так все ясно. Поможем вам, напечатаем материал в газете… А вы смелее, не робейте, ставьте вопросы перед дирекцией, требуйте, добивайтесь…