- В-а-а-н Гоге-е-н! - восхитился Митрохин на манер Бельмондо, но, взглянув вновь на список, вдруг помрачнел:
- А что, Диана Львовна не проходит?
- Нет, - ответил Циринский. - С таким тазом, извините... А первым перекроет выход скорее всего один из представителей демократической партии. Помимо него и Дианы Львовны не смогут покинуть аквариум еще два человека.
- А первым в списке идете вы. Не самый худой из нас.
- Видите ли, мне надо будет произвести кое-какие обмеры канала. Понимаете, очень важно знать, кто именно застрянет первым. Этот человек ведь может и подождать пару дней, похудеть до требуемой кондиции и затем повторить попытку. А Диана Львовна... Ей похудение не поможет.
С та-а-ким тазом, извините...
- И она умрет здесь, - со слезами на глазах прошептал Митрохин, оглядывая сырые слизистые своды подземелья.
- Вы, молодой человек, ее совсем не знаете.
Они же с Вероникой, извините...
- Всех хозяев твоих ублажали? Знаю все.
- Ну, если вы так переживаете, молодой человек... Я могу вам кое-что предложить...
- Что? - встрепенулся капитан.
- Вывих тазобедренного сустава, извините.
- Не понял...
- Я могу путем искусственных вывихов существенно уменьшить ее тазобедренные габариты..
И вы протащите ее через трубу на буксире.
- Да? - обрадовался капитан. - Спасибо. Но что на это скажет Диана Львовна? Надо бы посоветоваться с нею.
- Конечно, конечно, молодой человек! Вы идите советуйтесь, а я полезу лаз измерять, - сказал Циринский и, перекрестившись по-православному, полез в бассейн.
Через минуту бедный Циринский вынырнул из воды и с круглыми от страха глазами стал что-то кричать. Не без труда сложив его разрозненные слова в предложение и удалив из него междометия и многочисленные "Fuck you!", капитан понял, что первопроходец наткнулся в трубе на голые ступни Бельмондо.
- Твою бога душу мать... - пробормотал он, мысленно провожая на небеса полюбившуюся ему душу Бориса.
Бросив смущенно-оценивающий взгляд на свой исполосованный свежими шрамами живот, он полез в воду. Подойдя вплотную к все еще взбудораженному Циринскому, он несколько секунд удивленно рассматривал его в свете фонарей столпившихся у бассейна товарищей по несчастью. Смотреть было на что - с левой стороны у личного врача Митрохина торчало два уха. Поняв в чем дело, капитан осторожно снял с подрагивающей головы Циринского выбеленный водой лоскут кожи со старательно обглоданной ушной раковиной (весь бассейн был полон полуразложившихся фрагментов рыбьего корма, то бишь худосоковских покойников) и, вручив его врачу, нырнул в подводный канал.
Подобравшись к Бельмондо, Митрохин схватился за его ступни и начал тащить на себя. Но после первой же попытки, к вящему удивлению все повидавшего на свете капитана, труп начал довольно резво лягаться.
"Щекотки, наверно, и мертвецы боятся", - подумал Митрохин, вспомнив школьные опыты с лягушачьими лапками и электричеством. И подался назад, в бассейн, отдышаться.
Хотя труп Бельмондо по-прежнему продолжал лягаться, настроившийся на результат Митрохин вытащил его с третьей попытки. Вынырнули они из воды одновременно.
- Дурак в тряпочке! - сказал Бельмондо, отдышавшись, и помахал ножовкой по металлу перед лицом капитана. - Я там прутья пилю, а он за ноги меня тащит... Идиот!
- Так тебя целых полчаса не было! - с трудом выдавил Митрохин, все еще ошарашенный неожиданным воскрешением Бориса. - Я думал, ты утонул!
- Дык я и утонул. Почти. Когда уже с мамкой прощался, снаружи кто-то в маске появился. И тут же выплюнул загубник и мне передал. Потом продавил меня ногами внутрь, ножовку сунул и исчез...
- А кто это был? Кто-нибудь из наших?
- Не знаю. Вода взбаламучена, ничего почти не видно... Но мне показалось, что это был Черный.
- А почему он ножовку тебе сунул? Почему сам не пилил?
- Да, плохо быть глупым. Мент ты и есть мент!
И мозги у тебя ментовские. Речка-то неглубокая.
Берег хоть и зарос травой и камышом, но из дома Худосокова засечь аквалангиста запросто можно.
Как подводную лодку в степях Украины.
- Сам ты дурень! - совсем не рассердился Митрохин. - А много напилил-то?
- Там уже один прут почти отпилен был.
Минут сорок еще надо. А может, час.
- Да за час я вагон перепилю!
- Одним полотном? Запасного-то нет, вот я и не спешу. Ладно, покедова! Из разговора плова не сваришь - нужны рис и мясо... - И перед тем, как исчезнуть под водой, он пообещал:
- Перепилю - вернусь!
***
Бельмондо перепилил прутья за сорок пять минут. Первым, естественно, для геометрических измерений, пошел главный менеджер. Когда он был в самой середине лаза, сверху упала тяжелая чугунная заслонка и перерубила его надвое. Верхняя половина Джорджа Циринского по инерции все же выбралась наружу и умерла в буйно-зеленых подводных тропиках, таинственно освещенных ярким полуденным солнцем.
12. Зоман просачивается... Бассейн выходит из себя. - Тринадцать человек на
сундук мертвеца
- Писец котенку, - сказал Бельмондо Митрохину, вытащив из лаза нижнюю половину Циринского. - Там заслонка килограммов на сто упала.
Не зря Худосоков смеялся.
- Взорвем, может? - предложил капитан. - Там, в лаборатории динамита до фига осталось.
- Хрен его достанешь! Газ там... И, судя по тому, как померли коммунисты с беспартийными, там его до хрена и больше.
- Все равно кому-то надо идти.
- Кому? Жребий бросать предлагаешь? - покачал головой Бельмондо. - Я лично заставлять никого не буду...
- Да я сам пойду...
Но проверять лабораторию на наличие в ней отравляющих газов не пришлось - все было уже проверено. Пройдя к концу галереи, Митрохин с Бельмондо увидели на ступеньках тела четырех зачинщиков недавней драки. Все они были мертвы.
- Зоман скорее всего просачивается, - определил Борис, посветив им в лица. - Дергаем отсюда.
Они побежали назад в склеп. Усевшись рядом с Дианой Львовной и Вероникой, Митрохин пересчитал оставшихся в живых - безмолвных, жалких, потерявших всякую волю к жизни - и сказал равнодушно, ни к кому не обращаясь:
- Тринадцать человек на сундук мертвеца.
Чертова дюжина. И все труднее дышится. Писец нам, точно...
- Не унывай, мент! - натянуто улыбнулся Бельмондо, гладя по головке почти неживую Веронику. - Хочешь, анекдот расскажу? Слушай, мне нравится. В общем, идет Писец как-то по лесу и видит - на опушке палатка чья-то стоит.
Подошел к ней, все колышки повыдергал, а палатка стоит себе, не валится! Ну, он разозлился, дрын схватил и давай лупить! А она стоит и не морщится даже! Удивился Писец, заглянул в палатку и видит - там Пофигу сидит!
- Ты хочешь сказать, что ты и есть тот самый Пофигу? - помолчав, выдавил Митрохин.
- Ага... И вы, коли со мной сидите.
- Я уж точно.
- Слушай, капитан, может, через эту дырку попробуем вылезти? Пять метров до нее. Встанем друг на друга и вылезем?
- Не надо ни на кого становиться, - горько улыбнулся Митрохин. - Гора сама придет к Магомету...
- Гора, Магомет... И откуда ты только слова такие знаешь? Видно, крыша с тебя и в самом деле вспорхнула. Хрен с нами и с Магометом, подумай о бабах...
- Понимаешь, Борик, с нами, похоже, одна пошлая вещь намечается. Аж противно, до чего пошлая...
- Ты что темнишь? Какая вещь?
- Ты фильмы приключенческие смотришь?
- Смотрю иногда. Ну и что? - - Так вот, в каждом третьем из них герои сидят в застегнутом на все пуговицы подземелье и тут неожиданно...
- Вода поднимается! - сорвавшимся голосом закончила за Митрохина Вероника.
Все повернули фонари к бассейну и увидели, что он наполнился до краев. Через несколько страшных секунд первая струйка воды преодолела бордюр, затем их стало несколько, они расширились и слились в единую Ниагару...
- Заслонка, - сказал Борис, наблюдая, как трупы крейсерами подтягиваются к бордюру. - Он ее закрыл, чтобы утопить нас в этой братской могиле.