Вожак прислушался - и радостно ощерился, вздыбив шерсть на загривке. Нарушители. Соседняя стая осмелилась пересечь границы? Тогда они на собственных шкурах узнают, что Рихх еще достаточно силен, чтобы вести стаю и не быть съеденным своими детьми!
- Р-ро, - негромкий рык заставил спящих рхаршей-охотников вздрогнуть и очнуться. Всех, кроме...
Рихх недовольно фыркнул и, поднявшись на лапы, подошел к закутавшемуся в шкуры и безмятежно спящему в окружении поскуливающих щенков двуногому отцу. Громко клацнув зубами, вожак рыкнул:
- Шр-рар!!
Двуногий отец вздрогнул и распахнул невозможно яркие синие глаза. Недоуменно взглянул на вожака, а следом проворчал: "Что случилось?".
"Нарушители. Охота. Еда", - отрывисто пролаял в ответ вожак и спросил с затаенной надеждой: "Идешь?".
"Да", - коротко рыкнули в ответ, и Рихх, не сдержавшись, восторженно взвыл. Двуногий отец идет с ними на охоту! Он не остается хранить щенков и самок, как делал последние несколько охот - он жаждет крови! Р-р-ра-а-а!!!
Стая быстро собралась, и охотники внимательно уставились на своего вожака. Рихх прислушался к пению снегов, а потом пошел вперед, задавая направление.
Постепенно шаг перешел в стремительный бег, под лапами искрился пушистый снег, а небесные огни освещали дорогу. Быстрее-быстрее-быстрее! Вперед-вперед-вперед! Нарушители поплатятся кровью и плотью за то, что посмели явиться сюда.
Кровь-бой-еда... Охота! Мы сможем накормить своих самок и щенков свежей плотью! Наши лапы станут быстрее, шкура крепче, клыки и рога острее, а нюх никогда не подведет!
Вперед, нас ждет кровавая охота!!!
- Р-р-ра-ао-о-оу-у-у!!! - Разнесся над снегами торжествующий вой рхаршей. Не сдержавшись, двуногий отец завыл-запел вместе со всеми охотничью песню, на бегу распахивая крылья и взмывая во тьму небес. Стая поддержала летуна радостным ревом.
Сегодня будет с-с-славная охота...
***
Я довольно жмурился, облизывая окровавленные когти, которыми только что разделывал тушу. Рядом со мной увлеченно обгладывала кость юная самочка.
Сегодня нам удалось отбить от родителей и загнать пятерых щенков соседней стаи. Нежное мясо было поделено между всеми членами стаи поровну, а мне кроме еды достались еще и пушистые, все еще не приобретшие своей истинной жесткости шкуры. Самое время - те тряпки, которые сейчас прикрывают мое тело, совсем поизносились. Славная добыча...
"Вкусно", - проурчала маленькая Ррарха, облизывая перемазанную в крови мордочку.
"Согласен", - кивнул в ответ и, подхватив со снега ломоть все еще теплого кровоточащего мяса, вцепился в него клыками. Уррр... Вкусно...
Сколько я уже тут? Не знаю. Год, два, десять, сто... Я потерял счет времени уже очень, очень давно. В ледяных пустошах нет солнца, нет луны, нет смены времен года - только вечная зима и невозможно яркие звезды на бездонном черном небе.
Да и само понятие времени стало уже исчезать из моей памяти - как и многое, многое другое... Но ту пору, когда я только попал сюда, я помню с болезненной четкостью, словно ее выжгли в моих воспоминаниях.
***
Боль. Она стала первым, что я почувствовал, как только сознание ко мне вернулось. Тяжелая, давящая, словно могильная плита - и такая же холодная. Мертвая боль. Черная. Страшная.
Вторым я ощутил запах. Нестерпимый металлический запах крови, буквально сводящий с ума. Тягучий, соленый, вызывающий тошноту. Запах крови... и снега.
Снег? Откуда? Сейчас же осень... Осень? Не помню... Академия, сильфы... Сильфы? Море. Дайнэлан. Дед. Миледи. Линсахеете. Удар - и багровое зарево портала.
Где я?
Открыть глаза мне удалось не сразу - ресницы слиплись, и больше всего напоминал сам себе бедуина во время песчаной бури, который щурится так, что вместо глаз видны узенькие щелочки. Пришлось, тихо подвывая от резкой, пульсирующей боли во всем теле, поднимать руку и прочищать глаза.
Первым, что я после этого увидел, стало... небо. Черно-синее ночное небо с огромным количеством невероятно ярких, "лохматых" звезд. Однако... Это же сколько я провалялся, что вместо закатных облаков над моей головой сияют звезды? И почему меня не подобрали, а оставили валяться неизвестно где? Значит ли это...
Дайнэлан! Что случилось с моим подопечным?!
Надо встать, надо собраться с силами, отскрести себя от земли и встать... Надо найти княжича и убедиться, что с ним все в порядке...
Попытался принять сидячее положение, закусив губу, чтобы не заорать от неожиданно острой боли в спине. Какого черта? Все должно было давно зажить! У-у-у, больно-то как!
Наконец, я кое-как сел и, проморгавшись, огляделся. И не сдержал истеричный смех, почти сразу же сменившийся тихими, но выразительными ругательствами.
Да сколько можно?!!
Вокруг меня во все стороны расстилалась пустыня. Снежная. Мертвая. Даже свет звезд, такой теплый и любимый, теперь обжигает и, рассыпаясь искрами на белоснежных сугробах, нестерпимо режет глаза.
И ни следа Линсахеете и разбойника. Только снег на несколько метров вокруг меня густо окрашен багровым. Окрашен кровью. Да и сам я с ног до головы вымазан в крови.
- Песец, - не удержался от крепкого словечка. Второй раз. Второй раз из-за этого проклятого колдовастика я проваливаюсь фиг знает куда! Без вещей, без денег, без еды, весь в крови, из оружия - только когти да клыки...
Да чтоб Линсахеете в местном Аду гореть! С-с-сволочь... Даже после своей смерти он ухитрился подгадить мне так, как еще надо постараться. Куда он на этот раз меня забросил?!!
То, что оба напавших на меня - и маг, и разбойник, - мертвы, говорило просто огромное количество крови вокруг. Ну не могло столько натечь из одного человека, каким бы полнокровным он не был, не могло! Другое дело, что тел моих несостоявшихся убийц рядом не было... Да рядом вообще ничего не было - ни намека на жизнь!!
Поежившись от неожиданного озноба, принялся проводить инвентаризацию. Голова - на месте. Ноги - на месте. Крылья... Выгнув шею, уставился на уже зажившие летательные конечности. На месте! Руки - на месте... А это что?
Задумчиво поскреб когтем буквально впаявшуюся в плоть цепочку амулета тепла. Бездумно слизнул выступившие капли синеватой, так не похожей по цвету на снежную кашу вокруг меня, крови и хмыкнул. За-ме-ча-тель-но. Я, кажется, когда-то жаловался, что вечно забываю захватить с собой разнообразные амулеты-талисманы и иже с ними? Что ж, метод решения этой проблемы оказался радикальным. Вживить под кожу - и нет проблем! Другое дело, что с татуировками на обоих запястьях я до ужаса напоминал сам себе особо буйного заключенного, пытавшегося вывернуться из наручников и заработавшего себе в результате багрово-черные гематомы. Зато теперь понятно, почему я не замерз насмерть, пока валялся без сознания в сугробе. Амулет продолжает работать. Ну и хорошо не придется заботиться хотя бы о тепле.
Впрочем, какая разница... Мне бы сейчас оттереться от крови и решить, что делать дальше, а я такими глупостями занимаюсь! Потом, все потом!
Машинально щелкнул пальцами, активируя заклинание... И замер, шокированный. Не сработало! Заклинание не сработало!!
Нервно защелкал пальцами, с каждым разом все громче и резче, а затем, расхохотавшись, повалился обратно на снег. Не действует! Ни одно заклинание не действует! Совсем!!
Вот это влип!
Уняв нервный смех, машинально сгреб немного перемешанного с кровью снега и принялся оттирать руки, добившись только новых кровавых разводов на коже. Бесполезно. Надо отойти подальше, где снег чист, надо найти другое место, надо отсюда уйти, надо двигаться, надо идти...
Осторожно встав на ноги и поморщившись от резанувшей спину боли, оглянулся... и побрел, куда глаза глядят. А смысл выбирать направление, если вокруг одно и то же - неживые снега?
Тогда я еще не осознавал - не мог осознать! - насколько я ошибся, решив, что ледяные пустоши мертвы. О, нет, пустоши просто кишат жизнью! И мне невероятно, немыслимо повезло, что я очнулся на границе угодий двух стай. Очутись я неподалеку от логова - меня бы разодрали на куски и съели прежде, чем я бы пришел в себя. И сил, чтобы защитить себя, у меня бы просто не хватило. Но нет - мое вывернутое наизнанку везение в кои-то веки сработало как надо, и я не только появился в пустошах на границе, но еще и пошел вдоль нее, а не забрел вглубь угодий стаи. В противном случае моя жизнь была бы очень короткой и насыщенной, а свой последний приют я бы обрел в желудках местных тварей.