Из, по всей видимости, гостиной нерешительно выступил мужчина с пультом в руках.
— Эмм...
— Это мой папа. Маленькая зад... мм, Филип прикорнул ненадолго, — из-за спины отца девушки виднелась худощавая мужская фигура. Доусон не сразу опознал доктора, хотя не раз встречался с ним в городе. — А это дядя.
Доусон помахал им.
— Очень прия...
— Мы идём наверх, — начав подниматься, она одарила его пронзительным взглядом.
— Дверь не закрывай! — крикнула снизу мать девушки.
— Ох, мам, — щёки Бетани враз стали красными. — Это совсем не то, о чем ты думаешь.
Черт,побери. Он хотел, чтобы это было именно то. Ее мать снова повторила приказ, и Бетани потащила его по коридору.
— Пожалуйста, прости. Мама думает, что если в моей комнате мальчик, то это сразу нечто определённое, — она отпустила его руку, пока открывала дверь. — Это так... смущает.
— И что, много в твоей спальне парней бывает? — войдя внутрь, Доусон изучил обстановку. Ничего особенного, вроде,все, как и всегда — за исключением мольберта, стоящего прямо напротив окна. От ноутбука доносилась тихая мелодия.
Она рассмеялась, вновь очутившись в его поле зрения.
— О, несомненно. Здесь вообще проходной двор.
Он вскинул брови. То ли шутит, то ли нет... трудно было сказать.
Его выражение лица привело к очередной вспышке смеха. Ему нравилось это... нравилось, что она любит смеяться.
— Шучу! На самом деле, первопроходец здесь именно ты, — она опустилась на кровать и похлопала рядом с собой.
Прилив собственничества тяжело поразил его, игнорируя его, он сел возле нее и отклонился назад, наблюдая за ней из-за прикрытых глаз.
—Ну, ты все еще новенький. Если ты не торопишься, я надеюсь, что буду первым парнем.
Положив ногу на ногу, она повернулась к нему.
— Кажется, кто-то был в о-очень многих девичьих спальнях.
Он пожал плечом.
— А ну-ка колись, — прищурилась она. — За такой внешностью, как у тебя, девицы штабелями должны бегать. И драться за право затащить тебя к себе.
— И дальше что? Я-то с тобой, кажется, — он дотронулся до края её штанины.
— Со мной... — нахмурилась она. — Только непонятно, с чего бы.
Доусон уставился на неё, будто впервые увидел. А потом расхохотался в голос. Она серьёзно?! Не знает о том, какая она прехорошенькая и как её смех воздействует на людей?..
— Смеёшься, значит? — она стала ещё более угрюмой.
— Ага, — он резко сел, сделав это в разы быстрее, чем надо бы, и взял её за руку.
— Вот не надо изображать удивление от того, что я здесь. С тех пор, как ты появилась, я был твоим хвостиком.
Бет взглянула на захваченную ладонь. Спустя пару секунд её напряжённость стала исчезать.
— Я знаю, что не уродина, но ты... ты...
— Что "я"? — он ухмыльнулся.
Она покраснела, в то время как его улыбка сделалась всё шире. Девушка выдернула руку, хотя он и сомневался, что она этого хотела.
— Ты прекрасно знаешь, кто ты и что ты, — она раздражённо потянулась за большой папкой. На поверку это оказался старый фотоальбом. — Я наткнулась на него недавно. Не хочешь взглянуть?
— Всё, что ты пожелаешь, — он откинулся назад, опираясь на локти.
Длинные ресницы её взметнулись, и их глаза встретились. Он почувствовал, словно его ударили под дых со всей силы. Хотя... нет, не то. Каждый раз, когда он покидал смертную оболочку и принимал свой настоящий вид, он словно ощущал на своей шкуре всю мощь электрического разряда.
Примерно это же случалось, когда на него смотрела Бетани.
Больше всего на свете он хотел бы знать, что происходит в этой её прелестной головке. Отчего её глаза темнеют так, что порою невозможно отличить радужку от зрачка? Неужели она тоже это чувствует?.. Боги, если он в чём-то ошибается насчёт неё, им обоим придётся весьма неловко впоследствии.
Если хорошо разбираться в инопланетной материи, то легко сделать вывод: люди не так уж и сильно отличаются от Лаксенов.
Она рассказывала о своей семье из Невады, листая странички альбома. Каждый раз, когда девушка делала замечания о том или другом члене своей семьи, на лице её появлялась тёплая улыбка. Но эти её родственники ему были, честно говоря, до лампочки.
Он лишь хотел видеть её рядом с собой — если на кровати, тем лучше.
Невозможно было не смотреть на неё — на прекрасно очерченные брови, выступающие скулы, движения губ, наклоны головы...
Вдруг взглянув на него, Бетани улыбнулась.
— Доусон, ты совсем не смотришь на фотографии!
Тот хотел было сказать, что это неправда, но лишь улыбнулся в ответ.
— Прости. Отвлекаюсь на тебя.
— Как-то так...
Она и думать не думала, что он может смотреть на неё хоть весь день. Как будто заколдовали его. "Свихнулся", — сказал бы Деймон, но ему не понять. Шут возьми, да Доусон не вполне понимал, что он вообще тут делает; и почему эта девушка, эта прекрасная человечка, находится рядом с ним.
И это было не очень хорошо.
Но ему не было до этого никакого дела.
Сквозь тихую музыку до него доносились приглушённые голоса её родственников, переговаривавшихся между собой. Затем его взгляд упёрся в приоткрытую дверь. Пожелав, чтоб она закрылась настолько бесшумно, насколько возможно, он посмотрел на Бетани. Кажется, она не заметила.
— Я рад,что ты пригласила меня, — сказал он.
На лице её читалось лёгкое удивление.
Полураскрытые губы так и притягивали взор. Они были в опасной близости к его губам, и вот-вот могло произойти что-нибудь непоправимое...
— Бет...
— Ммм? — её ресницы дрогнули.
— Просто... — ему потребовалась доля секунды, чтобы наклониться к ней. Он глубоко вдохнул её аромат, он был великолепен. Розы вперемешку с ванилью... да, каждая частичка его была в восторге. Он медленно поднёс ладонь к её щеке.
Она не отшатнулась.
Поощрённый этим, он стал перебирать пальцами её локоны. Ресницы Бетани совсем опустились вниз, скрывая от мира самые прелестные глаза. Где-то внутри него тягучим комком сгустилась теплота... Почему именно с ней, с человечкой, ему суждено ощущать подобное — когда есть столько других вариантов?..
Но в чём вопрос, на самом-то деле? Доусон никогда не разделял пренебрежения Деймона, да и большинства Лаксенов, к людям. Не такие уж они и беспомощные, хрупкие создания. Что же он удивляется тогда, что одна из их рода приворожила его?
А потом его поразило. Доусон просто ее не ждал.
***
Последовало несколько ударов сердца, прежде чем Бетани сглотнула. Пригласить Доусона к себе домой было весьма смелым поступком с ее стороны. Поэтому весь день она представляла собой комок нервов. Когда она сообщила новость своим родителем, ей пришлось выдать им историю жизни Доусона, а это было немного. Потом она была очень взволнована вместе с ним в своей спальне, так близко к долбанным рисункам, которые она нарисовала с него, и сейчас спрятала в шкафу.
Каким-то образом, когда он сидел на ее кровати, все изменилось.
Весь смысл пригласить его состоял в том, чтобы он вернул приглашение — привел ее к себе в дом. Сейчас она не очень думала об этом.
Доусон придвинулся ближе, его дыхание скользило по ее ресницам, кончику носа, щекам... Она чувствовала себя так, словно потеряла равновесие.
—Я говорил тебе, как ты красива? — спросил он глубоким и хриплым голосом.
—Нет, — он действительно не говорил. Она могла сказать по тому, как он смотрел на нее, и это было лучше, чем любые милые слова.
Его дыхание скользило по ее подбородку.
—Ты красивая.
Хорошо, слышать слова было действительно очень приятно.
—Спасибо. Ты и сам не плох.
Когда Доусон рассмеялся, его нос задел ее, и она втянула воздух, словно никогда не дышала прежде. Он был так чертовски близко...
—Я хочу поцеловать тебя,— последовала пауза, ее сердце вспорхнуло, грудь наполнилась чувствами. — Для тебя это нормально? — спросил он.