— Я размазал твою помаду, — сказал Трэз довольно, вытирая себя. — У тебя есть с собой тюбик?
Сейчас она судорожно соображала, о чем шла речь.
— Погоди, сейчас посмотрю. — Селена запустила руку в тонкую черную сумочку, которую ей дала Марисса. — да, они все положили.
Словно женщины знали, какие именно проблемы у нее возникнут, и положили в сумочку пачку бумажных платочков, карандаш для губ, которой они научили ее пользоваться, и сногсшибательную красную помаду, которой ее накрасили.
— Здесь есть зеркало. — Протянув длинную руку, Трэз выдернул что-то из потолка. — С подсветкой.
Посмотрев в зеркало, Селена рассмеялась.
— Да, ты съел ее подчистую.
Платок разобрался с пятнами, а потом перед ней встала задача аккуратно подвести губы… пока машина ехала по преимущественно — но не абсолютно — ровной дороге.
— Блин, — воскликнула она, потянувшись за платочком, когда нарисовала себе красную полосу от губы до носа.
— Давай я попробую…
Трэз взял ее руку и опустил. Когда она посмотрела на него, его глаза, эти разбивающие сердце, черные глаза, казалось, впитывали каждую ее черточку.
— Тебе это ни к чему, — сказал он. — Без помады лучше.
Селена робко улыбнулась.
— Правда?
— Да. — Он прошелся взглядом по ее телу. Потом вернулся к лицу. — Так — чудесно. Ты выглядишь потрясающе. Этой ночью ты самая красивая женщина во всем Колдвелле, и когда мы приедем в ресторан, официанты пороняют свои подносы. Но, знаешь, в каком наряде ты мне нравишься больше всего?
Когда он помедлил, Селена сглотнула слюну.
— В каком? — прошептала она.
— Твой самый лучший наряд, моя королева, — в чем мать родила. И, по-моему мнению, совершенство не сделает лучше ни человек, ни бог. — Наклоняясь, Трэз поцеловал ее нежно. — Подумал, что ты захочешь знать, о чем думает твой мужчина, смотря на тебя.
Селена расплылась в улыбке, особенно когда осознала, что порой «Я тебя люблю» можно сказать совсем другими славами.
— Видишь? — тихо сказала она. — Я же говорила, что это будет лучшая ночь в моей жизни.
***
Сидя на пассажирском сидении автомобиля скорой помощи Мэнни, Рейдж уплетал доритос из пачки… будучи категорически несогласным с врачом:
— Нет, я «Кул Ранч» не жалую. Признаю только «Ориджиналс».
— Ты многое упускаешь. — Мэнни включил поворотник при съезде с шоссе. — Не верю, что из всех именно ты настолько консервативен, когда дело касается закусок.
— Я о том и говорю. Зачем улучшать дар Божий?
Наклонив пакет, он заглянул внутрь и тут же захотел выругаться. Он уже заканчивал большую пачку, остались только сломанные чипсы и мелкая оранжевая пыль. Безусловно, он съест все до крошки и вытряхнет остатки в открытую пасть. Но это — уже не самая веселая часть с выуживанием остатков пальцами.
Чавкая, он сосредоточился на заднице машины Фритца, которой впору принадлежать диктатору страны третьего мира. Этот Мерседес был таким большим, таким черным и настолько глухо затонированным, что во время езды привлекал внимание, а не наоборот. И чтобы поржать, Рейдж представил, чтобы подумали люди, узнай они, что на заднем сидении едут вампиры.
И что за рулем Мерседеса многовековой дворецкий, любитель погонять так, что даже Джеф Гордон помрет от зависти.
— Мы свернем здесь? — спросил Рейдж, когда они подъехали к перекрестку.
— Это односторонняя.
— Так я и говорю, свернем?
Мэнни перевел на него взгляд.
— Нет, если не хотим, чтобы нас арестовали.
— Мы же в скорой помощи.
— Да, а они — нет.
А, ну да. Вот скука.
— Знаешь, у меня руки чешутся, как хочется включить мигалки.
Но как только он сказал это, его грудная клетка сжалась вокруг легких, и пришлось опустить окно, чтобы вдохнуть немного воздуха.
— Ты что, только что уделал мою дверь в начос?
— Не-а. — Рейдж локтем стер оранжевое пятно.
Они держались вплотную к бамперу Фритца, как марка — к конверту, поворачивая налево, уезжая от реки прямо в сердце финансового квартала. Никаких вам грязных переулков. Дампстеров. Слякоти, даже в мокрые месяцы. И вони от гниющих отходов дешевых забегаловок.
Это был модный район города, где люди носили костюмы, суетились, бежали как скот по загону к своей Срочной, Важной Работе.
Небоскреб, в котором располагался ресторан, был сдан всего пару лет назад, застройщики разрекламировали огромный столб как самое высокое здание в Колдвелле. Забитое головными офисами крупных контор, Рейджу оно напоминало каталожный шкаф для людей, в котором у каждого было свое место.
Скука смертная.
— Ты в порядке?
Рейдж перевел взгляд на дока.
— А?
— Что не так?
— Ничего.
— Тогда почему перестал есть? Пакет же не пустой.
Рейдж опустил взгляд. Да, остатки лежали на месте… и у него не было желания доедать. –
Эммм…
— Следишь за весом?
— Ага. Так и есть.
Он смял пачку, оставляя оранжевые отпечатки на этикетке и рекламе, пятна, казалось, выступили в виде синяков от грубого обращения.
А он оказался с оранжевыми руками.
— Блин. Мне нечем вытереть это.
— Шутишь? — Мэнни бросил в него бинт. — Мы можем до блеска отчистить полгорода теми припасами, что есть в машине.
Рейдж раскрутил бинт и вытерся, потом бросил все в мусорную корзину, прикрученную к полу между сидениями.
Мэнни замедлился, когда они подъехали к стеклянному зданию, а потом припарковался на противоположной стороне улицы, тогда как Фритц встал у блестящего входа, задние фары Мерседеса вспыхнули красным цветом.
Мгновение спустя Трэз выбрался на тротуар и обошел седан. Холодный ветер налетел на его пиджак, показывая парные сороковые в кобуре подмышками, прежде, чем он успел застегнуть пуговицы.
Он галантно открыл дверь для своей женщины, и показалась Селена, ее невероятные волосы развивались на ветру, словно темное знамя.
— Они хорошо смотрятся, — тихо сказал Манелло.
— Она даже не кажется больной.
— Я знаю.
Трэз положил ее руку под свою и повел вверх по гранитным ступенькам, и, когда другая пара вышла из вращавшихся дверей, оба человека застыли как вкопанные.
— Мэнни.
— Что?
— Чувак, ты должен что-то сделать. Ты должен как-то вытащить их обоих.
Мэнни надавил на газ, форсированный движок скорой взревел, уводя их вперед, дабы подъехать к зданию с черного входа.
— Ты меня слышишь? — настаивал Рейдж.
— Да, слышу. — Мэнни сделал глубокий вдох. — Знаешь, что в медицине самое сложное?
— Биохимия.
— Нет.
— Человеческая анатомия. Потому что гадость полная.
Поворотник издавал тикающий звук, когда Мэнни заявил миру, ну или, по крайней мере, этой улице, что они собираются сделать очередной левый поворот вокруг основания небоскреба.
— Что бывают ситуации, когда ты бессилен.
Рейдж потер глаза. Кое-что всплыло из подсознания, что-то, чего он видеть не хотел.
— Рейдж?
— А?
— Кряхтишь забавно.
Подъехав к дверям для служебного транспорта, Мэнни сделал разворот в три приема в стиле водителя-перфекциониста, чтобы в случае необходимости подкатить к зданию задом. Заглушив двигатель, он повернулся на сидении.
— Уверен, что все нормально?
— А? Ага. Да.
— Выглядишь ненормально. И посмотри на мою одежду. Медицинская форма. Ты знаешь, что это значит.
— Что тебе нравится носить пижаму круглые сутки?
— Что я врач, и что я знаю, о чем говорю.
— Громила, не будь таким параноиком.
Повисло молчание, короткое или не очень. Потом Мэнни сказал:
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы она осталась с ним. Все.