Сейчас именно Рейдж повернулся на сидении.
— Док, именно это мне и нужно было услышать.
— Просто, Голливуд, не верь в чудеса. Это очень опасная ставка.
— Для меня и Мэри случилось чудо. Чудеса случаются, когда в них нуждаются.
Мэнни уставился в лобовое стекло… и, казалось, не видел темной улицы впереди.
— Я не Бог. Док Джейн тоже.
Рейдж устроился на своем месте.
— Тебе просто нужна надежда. Им нужна надежда.
Глава 33
Когда дверь камеры выдвинулась из стены, айЭм обернулся. Но это был не с’Экс. И не очередная койка. Или книги, которые он не прочитает, одеяла и подушки, которыми не воспользуется.
Та служанка с очередной трапезой.
— О, да хватит уже! — выплюнул он, вскидывая руки. — Где, черт подери, с’Экс!
Женщина ничего не сказала; просто шагнула вперед со своим подносом, когда дверь вернулась на место, запирая их внутри.
Когда она опустилась на колени, ему хотелось закричать. Он не стал сдерживаться.
— Я не стану это жрать! Господи Иисусе, да что с вами не так!
Единственное, что мешало ему подойти к ней, схватить поднос с гребаной едой и швырнуть его в другой конец комнаты — тот факт, что майкен тут не причем. с’Экс надул его, и в этом нет ее вины, терроризируя бедную служанку, он нисколько не приблизится к свободе и Трэзу.
Она была невинной прохожей, которую, как и его самого, затянуло в это дерьмо.
Шумно выдохнув, айЭм опустил голову. Ушло несколько секунд, чтобы вернуть себе подобие самоконтроля.
— Прости.
От его слов она вскинула голову, и на мгновение, особенно почувствовав ее запах, айЭм пожалел, что не может видеть ее глаз.
Какой они формы? Какие у нее ресницы? Радужные оболочки такие же темные, как у него…?
О чем, черт возьми, он думает?
Отрываясь от нее взгляд, он начал расхаживать по камере.
— Я должен выбраться отсюда. Время на исходе.
Когда она вопросительно склонила голову набок, он подумал… нет. Он не станет вдаваться в подробности.
Он кивнул на поднос.
— Если хочешь, оставь еду. Я спущу ее в унитаз, тогда тебя не накажут за то, что не накормила меня.
И тогда она заговорила:
— Она не отравлена.
По неясной причине эти три обычных слова заставили его замереть на месте. Ее голос был ниже, чем он ожидал; рабскому положению больше шли высокие, очень женственные тона. И была в ее голосе хриплая нотка… которая наводила на мысли о сексе.
Животном сексе. После которого женщина хрипнет, выкрикивая имя любовника.
айЭм моргнул.
Внезапно он ощутил потребность прикрыть свое голое тело. Глупости, не так ли?
Он изначально знал, что она женщина, и он и раньше был перед ней без одежды.
Подаваясь импульсу, айЭм зашел за ширму к стопке полотенец, сложенных у встроенной раковины. Обернув одно вокруг бедер, он захотел извиниться за выставленный напоказ член.
Когда он вернулся, она снова пробовала суп и хлеб.
— Можешь прекратить, — сказал он. — Я не буду есть.
— Почему?
Опять этот голос. Всего с одним словом.
— Мне нужно выбраться отсюда, — пробормотал он. По стольким причинам. — Я должен отсюда выбраться.
— Вас кто-то ждет?
Он подумал о Трезе и Селене.
— Только смерть. Знаешь, ничего особенного, ничего нового.
— Прошу прощения?
— Слушай, я должен поговорить с с’Эксом. Вот, что мне нужно. Ты передала ему?
Хотя, у нее нет никакого влияния.
— Кто умирает?
— Ничто. Никто…
— Кто умирает? Не твой брат?
— Слушай, мне нужно, чтобы ты ушла. И возвращайся только с с’Эксом.
— Кто?
Иииии он снова застыл. Служанкам противоестественна властность, но майкен звучала именно властно. С другой стороны, его эмоции скакали как на батуте, он мог ошибаться относительно всего… и прийти к неверному заключению.
— Я вернулся сюда за помощью, ясно? — Он вскинул руки. — с’Экс сказал мне, что проведет во дворец, чтобы я смог просмотреть записи лекарей.
— Для кого?
— Для женщины моего брата.
Служанка резко вскинула голову.
— Но разве он не обручен с нашей Принцессой? Я слышала, что он — Нареченный.
— Он влюбился. — айЭм пожал плечами. — Такое случается. Как я слышал.
— И это она умирает?
— Ей сейчас плохо.
Он снова принялся расхаживать, чувствуя, как глаза под сеткой следят за ним.
— Поэтому мне нужно выбраться. Моему брату нужна помощь.
— У него траур. У палача.
айЭм перевел взгляд, а потом снова закружил по камере.
— Да. Я знаю, но у него было достаточно свободы передвижения, чтобы встретить меня снаружи. А сейчас путь сократился, раз я уже во дворце.
— Но в этом и проблема. Он ушел и никто не знает, где он. Дворец желал, чтобы он учувствовал. Дворец… настаивал, чтобы он сопровождал Королеву. Сейчас он с ней.
Везет как утопленнику.
— Но во время ритуалов бывают перерывы? Ты можешь поймать его в это время?
— Ну… может, я могу отвести тебя к записям?
айЭм медленно повернул голову.
— Что ты сказала?
***
Самый. Долгий. Подъем. На. Лифте. В. Жизни.
Стоя рядом с Селеной в стеклянной камере пыток, он уперся взглядом в закрытые двери… молясь, чтобы искажатель времени Доктора Кто позволил ему выйти из чертовой будки сию же секунду.
Взгляд не отрывался от горящего ряда цифр над хромированными дверями, и его тошнило.
0… 44,45,46,47,48,49,50.
«44» уже загорался, потому что они вступили в высокоскоростную, печень-в-носках фазу веселой поездки.
— Ой, ты должен посмотреть сюда, — сказала Селена, оборачиваясь к полному обзору водоворота. — Эта так классно!
Быстрый взгляд через плечо, и его чуть не вырвало. Его прекрасная королева не просто подошла к стеклу, она прислонилась к нему ладонями, всем телом подаваясь навстречу обзору, набиравшему высоту.
Трэз отвернулся.
— Почти приехали. Мы почти наверху.
— Мы можем спуститься и снова подняться? Интересно, на что похож спуск!
Наверное, им стоило вернуться в вестибюль. Он был уверен, что оставил там свое мужество и мужское достоинство, когда начал этот полет на ракете.
— Трэз! — Его дергали за предплечье. — Посмотри на это!
— О, жутко красиво. Ага. Абсолютно.
Они никогда не доберутся до четыреста сорок четвертого этажа. Не говоря уже о стопятисотом, на котором располагался проклятый ресторан.
Макдональдс, подумал он. И чего они не поехали к Майки-Ди. Или в «Пицца Хат». «Тако хэлл»….
Бииип!
Услышав звук, он приготовился к сцене из «Крепкого орешка», где какой-нибудь великий злодей в пресловутом английском костюме взрывает крышу.
Не-а. Бип! Сорок-пятый. Бип! Сорок-шестой.
И очередные хорошие новости — полет в небеса замедлялся.
— Трэз?
— М-м?
— Что-то не так?
— Просто перенервничал из-за ужина. О, Боже, мне не терпится уже добраться туда.
Она взяла его под руку и устроила свою голову на его трицепсе.
— Ты знаешь, как обращаться с женщиной.
Вот уж точно. Например, он точно знал, что его сочтут весьма неромантичным, если он свернется калачиком и засунет палец в рот, лишь потому, что теряет яйца, когда дело касается высоты.
Бип! И двери открылись.
Слава тебе, милостивый Боже, выражаясь словами Бутча.
А сейчас, сказал он себе, собери мозги в кучу, тряпка, и сосредоточься на своей женщине.
Сверкнув своей женщине улыбкой «Кэри Грант + клыки», он вывел Селену из ловушки в черный мраморный вестибюль, который на мгновение вернул его в его кошмар о с’Хисбэ: столько блестящего черного мрамора на стенах, полах и потолке, лампы располагались слишком высоко… и больше ничего.
— Трэз?
Встряхнувшись, он улыбнулся ей.
— Готова?
— О, да.
Скромная вывеска черным-по-черному со стрелкой указывала направление к ресторану, но его острые чувства слуха и обоняния уже сообщили информацию, спасибо-да-не-за-что. И когда они двинулись вперед, к ним устремились двое людей, высокие каблуки женщины с каждым цокотом словно выплевывали слово на букву «Б».