Думать о том, что весь особняк полон людьми, которые не боятся не проснуться на закате.
Не то чтобы она завидовала их счастью. Совсем нет.
Она просто хотела быть членом клуба.
Еще больше разговоров, но сознание Селены покинуло клинику и больничную беседу. Вместо этого, она снова вернулась в комнату Трэза, воспроизводя сцену сокрушительного беспорядка, который, в конечном счете, сблизил их сильнее.
Трэз был прав. За прошедшие сорок восемь часов они прожили целую жизнь.
— … как думаешь? — спросил у нее Трэз.
— Что, прости? — пробормотала Селена.
— Что ты об этом думаешь? Попробуешь эти таблетки? — Когда Селена промолчала, Трэз наклонился к ней. — Ты в порядке? Тебе нужно время?
— Мне нужно приготовить тебе ужин, — выдала Селена. Но затем одернула себя. — Простите, да, конечно, я приму все, что вы решите мне дать. Но потом… После заката солнца я хочу приготовить тебе ужин. На вилле Ривенджа. И чтобы поблизости никого не было.
Трэз слегка улыбнулся.
— Хорошо. Хочешь спланировать сегодняшнее свидание — так тому и быть, моя королева.
Глубоко вздохнув, Селена кивнула врачам:
— Именно это я и хочу сделать. А затем я хочу прокатиться на лодке.
Оба врача ответили согласием, и, дотронувшись до ее рук и плеч, попросили поберечься, за что Селена действительно была им благодарна. Это давало ощущение, что она не какая-то машина, которую они ремонтируют, а человек, которого они любят и о ком заботятся. Пару минут спустя ей в руку вложили оранжевый пузырек с белой крышкой и дали инструкции, которые прошли мимо нее.
Снова кивания. Снова слова благодарности. А затем они с Трэзом ушли.
Подождав пока за ними захлопнется дверь, Селена спросила:
— Ты что-нибудь слышал? Что мне нужно с этим делать? — Столкнувшись с пластиковыми стенками, таблетки загрохотали. — О, здесь этикетка.
— Я все запомнил, — приобняв ее за плечи, ответил Трэз. — Пойдем.
И повел Селену назад к офису. Обратно через шкаф, в пахнувший сыростью, бесконечно длинный туннель.
— Могу я сказать тебе кое-что?
Селена посмотрела на него.
— Конечно. И я обещаю, что больше не буду швыряться лампами, не то, чтобы они здесь были, но все же.
— Ты можешь кидаться чем угодно. — Трэз остановился и повернулся к ней лицом, откидывая ее волосы назад. — Ты самый храбрый человек из тех, кого я знаю.
Селена расхохоталась:
— Ладно, прекрати издеваться над умирающей, хорошо?
— Я серьезно. И не говори так.
— Ты живешь в одном доме с Братством. Это они самые храбрые люди расы.
— Нет, — прошептал Трэз.
Он пристально смотрел на Селену, и восхищение, читаемое на его лице… просто ошеломляло. Но все это было неправильно.
— Трэз, я в ужасе от всего этого. — Селена приподняла пузырек. — Я боюсь их принимать. Я боюсь идти спать…
— Ты очень храбрая…
— Я боюсь готовить тебе ужин. — Она подняла указательный палец вверх. — И чтоб ты знал, тебе тоже стоило бы бояться. Я не могу приготовить даже тост. А это всего лишь хлеб. В тостере. Насколько трудно это может быть… и все же моими стараниями все буханки сгорают.
Трэз покачал головой:
— Храбрость не значит, что ты не боишься. — Наклонившись, он поцеловал Селену. — Боже, я так люблю тебя. Люблю так сильно. И буду любить вечно.
Обхватив его руками, Селена крепко обняла его, и, быть может, вытерла слезы о его рубашку.
— Хорошо, ты думаешь, что я храбрая… тогда ты самый большой романтик, которого я когда-либо знала, видела или слышала.
Настала очередь Трэза смеяться, и этот глубокий рокот под ее ухом звучал прекрасно.
— Да. Ага. Хорошо.
Прижимаясь к его телу, Селена сказала:
— На всей планете нет ничего более романтичного, чем любить человека всем своим сердцем, даже зная, что он умирает.
Трэз затих.
— А как еще мужчина может любить достойную женщину кроме как целиком и полностью. Безмерно. И ни о чем не жалея.
Стоя в этом туннеле, на полпути от комплекса, на полпути к особняку, Селена подумала, как это было уместно… куда ни посмотри, туннель, казалось, уходил в бесконечность.
Они как раз находятся в самом сердце момента здесь и сейчас и должны принимать это во внимание.
— Мне не нужна церемония, чтобы сочетаться с тобой браком, — сказала Селена.
— Нет?
— Мы принесем друг другу клятвы прямо сейчас.
— Хочешь сказать, что не выйдешь за меня?
— А ты об этом просишь? — поддразнив, спросила Селена.
— Хочешь, чтобы я встал на одно колено?
Опустившись на пол, Трэз взял ее за руку:
— Селена, ты станешь моей шеллан? Моей первой и единственной? У меня нет кольца, но мы можем сходить за ним — так делают люди. К тому же, не знаю, я вроде как хочу подарить тебе что-нибудь дорогое.
Первая реакция Селены была привита ей во время обучения: скромный отказ, потом волнение и за ним — радость.
Но, говоря словами ее мужчины: Пошло. Оно. Все.
— С удовольствием. Я согласна на все: на церемонию, кольцо, вечеринку, на все. — Широко раскрыв свое сердце Селена впустила любовь. — Все!
— Вот моя королева, — пробормотал Трэз. — Именно об этом я и говорю.
Таким вот образом Селена… обручилась.
Наклонившись, чтобы поцеловать Трэза, она осознала, как это странно, что их парочку продолжает швырять туда-сюда между столь невероятно противоположными эмоциями. Но эта ситуация будто бы раскрывала все высоты и глубины, добавляя чувств и впечатлений через мегафон до тех пор, пока всего не станет слишком много, чтобы вместить.
— Итак, кольцо? — спросила Селена у его губ.
— Ага, кольцо.
Проведя руками по ее бедрам, Трэз погладил их движениями вверх-вниз.
— И может еще немного того, что нельзя купить в магазине.
— Что же это может быть? — протяжно произнесла Селена.
— О, ты знаешь. Я просто обязан показать тебе это наверху…
Глава 61
— Ага, я слышал, как вы целый день спорили.
айЭм посмотрел в зеркало, висевшее над раковиной в ванной комнате. Его брат стоял позади, в дверях его спальни. Одетый во все черное, Трэз словно сошел со страниц модного глянцевого журнала.
Очевидно, он снова намылился на свидание со своей женщиной.
— Звучит обреченно, — добавил айЭм.
— В первое время было тяжко, — Трэз вошел и сел на край джакузи. — Но мы это пережили. Я попросил ее руки.
— Поздравляю.
— Спасибо.
Взяв барбасол, айЭм нажал на дозатор, а затем похлопал себя по щекам и подбородку.
— Как она?
— В порядке.
айЭм знал, что парень лжет. Все признаки были на лицо, в том числе самый главный — брат избегал его взгляда.
— Что у тебя на уме?
Трэз по очереди хрустнул костяшками пальцев.
— Она не хочет, чтобы ее останки были… ну, чтобы она оказалась там же, где ее сестры. — Трэз указал на потолок, имея в виду совсем не небеса. — То есть, ну ты понял, когда придет время, я думаю о том, как захоронить…
Когда низкий голос вдруг надломился и стих, айЭм забыл о своей бритве, и, затянув потуже полотенце на талии, подошел и сел рядом с братом.
— Дерьмо.
Трэз потер руками лицо.
— Да, подходящее слово. В любом случае, я думал о том, чтобы подготовить для нее погребальный костер. Люди Рива помогут мне. Так что, она будет… — Он откашлялся. — Она будет свободна. Она хочет обрести свободу в конце. Ну, ты понял.
айЭм покачал головой.
— Невыносимо, что тебе приходится через это проходить.
— Мне тоже. Похоже, я родился под несчастливой звездой.
— Что я могу для тебя сделать?
— Ничего. Выслушай и прости, если сболтну что-нибудь лишнее или поведу себя неадекватно. Просто стресс выносит все мозги.
Они сидели бок о бок, в тишине — потому что порой это все, что ты можешь сделать для близкого человека. Некоторые дороги необходимо пройти в одиночку. Вот такая хреновая жизнь.
айЭм хотел спросить, как долго. Но это главный вопрос, на который никто не мог дать ответ.