— Мы бы и без неё не плохо б жили, а так все средства туда… как в пропасть.
— Но ведь нашли там этот, как его… Вот ведь слово проклятое опять из головы вылетело!
— "Лазурит", — подсказал Сергей.
— Так и есть, он самый. Начнут его добывать, рванём к звездам и тогда… Как ты думаешь, тогда- то уж заживём?
Сергей фыркнул. Эти рассказики о том, что вот еще немного потерпеть, поднажать, поднатужиться и через несколько лет жизнь наладится, звучат уже не первое столетие. Поколения уходят и всё остаётся как прежде. И у каждого поколения своя высота, свой рубеж, после которого "заживём уж точно". Но заживём ли? Ничего не ответив, Ляпидевский подхватил тачку и поспешил к своему застывшему в немом удивлении станку.
Запоров еще одну железяку, Сергей понял, что сегодня норму ему не выполнить. Сплюнув, он выключил станок, и опустившись на бетонный, давно не метённый, заваленный металлической стружкой пол, вновь принялся размышлять о бренности сущего. Зарплата, получаемая на заводе, почти без остатка уходила на оплату жилья и коммунальных слуг, на еду тратились денежные резервы, накопленные им еще в бытность легионером, при этом ему еще удавалось содержать на эти крохи девчонку. А что случится завтра, когда денежный запас кончится? Этого Сергей не знал. Заводских денег могло хватить на существование едва ли одного индивидуума, а значит, как не прискорбно, с девчонкой придётся расстаться. Он прислонился к станку, закрыл глаза и размечтался… Марс- на котором он был лишь в своих призрачных скитаниях, раскрыл перед людьми свои неисчислимые богатства. Марсианский лазурит — сказочный камень, открывающий дорогу к звездам…Повсюду открываются вербовочные конторы для желающих полететь вглубь вселенной… Можно завербоваться куда-нибудь в район Проксимы или ещё какой Альфы Центавра, перекантоваться там с годок, получить хорошие бабки, а уже с бабками хорошенько распорядится и отдыхать где-нибудь на Земле.
— Серёга! — донесся до него голос запыхавшегося кладовщика, раскрасневшегося от быстрой ходьбы, тот тяжело дышал и нетерпеливо размахивал руками. — Тебя на сборный пункт вызывают!
— Куда? — не понял Сергей.
— На сборный пункт легионеров.
— Это за какой такой надобностью? — сердце предательски вздрогнуло в предчувствии чего-то важного, но пока необъяснимого.
— Я почем знаю, тебя у проходной уже глиссер ждёт.
Сергей быстро поднялся и недоверчиво посмотрел на тяжело дышащего кладовщика:
— Что у них там, война?
Тот неопределенно пожал плечами. Сергей сплюнул и, бормоча себе под нос, быстрым шагом направился к проходной, в ста метрах от неё он перешел на бег. Уже в дверях столкнувшись с таким же, как он, легионером, Сергей сбавил скорость, и коротко кивнув в знак приветствия, спросил.
— Что, часом, случилось, ты не знаешь?
Тот, не останавливаясь, повернул голову и отрывисто бросил:
— На Марсе заваруха какая-то… — большего он сказать не мог, ибо тоже пребывал в неведении.
Они проскочили турникет проходной и скрылись в недрах поджидавшего их глиссера. Как только легионеры оказались в пассажирских креслах, пилот врубил обороты, и машина стремительно понеслась в сторону военного аэродрома.
Страх медленно и неотвратимо расползался по Ново-Марсианску. Удушливая волна смрада от сгорающего пластика и взрывчатки растекалась по городу, заполняя улицы и кварталы. За грохотом разрывов не было слышно ни стонов раненых, ни предсмертных криков умирающих. То там, то здесь из подъездов домов рушащихся зданий выскакивали одинокие фигурки в тщетной надежде найти спасение на улицах, но обломки падающих фасадов и визжащие, свистящие в воздухе осколки беспрестанно рвущихся снарядов не оставляли им никакой надежды. Тротуары и улицы, окрашенные багровыми расплывами пролитой крови, покрытые чёрными пятнами воронок, усыпанные обломками рухнувших строений, изломанными фермами пешеходных мостов и покореженными кузовами машин, сейчас больше всего напоминали картину разрушений из американского фильма "Терминатор" полуторавековой давности. В северо-восточных кварталах Марсограда царил хаос, а в маленькой уютной конторе селекционной станции, располагавшейся в большом куполообразном здании на его южной окраине, отголоски разрывов слышались лишь как раскаты далекого грома. Звукоизоляционные стены не давали грохоту взрывов ворваться в здание всей своей мощью, поэтому сотрудники учреждения далеко не сразу осознали происходящее. Зинаида Фёдоровна Ильченко, работавшая здесь главным экономистом, продолжая заниматься своим делом, тоже не придавала громыхающей вдалеке канонаде ни малейшего значения, считая её либо работой геологов, всё время что-то взрывающих в близлежащих горах, либо очередными учениями, проводимыми её мужем. Правда, никогда раньше шум учений не был так отчетливо слышен, ну и что из того? По-видимому, учения на сей раз проводились гораздо ближе, только и всего. Успокаивая себя подобными мыслями, она, не отвлекаясь на эту чепуху, продолжала сидеть за монитором компьютера, по уши увязнув в расчётах стоимости заполнения Верхнесойской низменности водой, выкачанной с глубины двух километров ста пятидесяти метров из подземного резервуара, носящего имя геолога Цапина. Но время шло, расчёты не клеились, а канонада всё усиливалась. Наконец сидевший напротив неё и вздрагивающий при каждом звуке разрыва старший бухгалтер Андрей Рихардович Зимин со скрипом отодвинул своё кресло и решительно направился в сторону двери, ведущей к лифту. Вернулся он пару минут спустя. Лицо его было мёртвенно-бледным, а темные с проседью волосы взъерошены. Ничего не говоря, он медленно протащился через всё помещение, плюхнулся в своё кресло и закрыл глаза. С минуту Андрей Рихардович сидел в полной неподвижности, затем шумно вздохнул и, не открывая глаз, едва слышно выдавил: