— Ты объяснишь, что, в конце концов, происходит? — ворвался в его мысли пронзительный девичий визг. Перепонки Ляпидевского едва выдержали столь мощный поток ультразвуковых волн. Сергей поморщился и на мгновение задумался, формулируя растекающиеся мысли в удобоваримую, всё объясняющую фразу. Его секундного молчания было достаточно, чтобы бледную от случившегося девушку прорвало потоком не слишком интеллигентных слов, среди которых "идиотство" и "задница" были отнюдь не самыми грубыми. Наконец, ручей её красноречия иссяк, и она, уткнувшись лицом в ладони, безудержно разрыдалась. Сергей дал ей возможность немножко поплакать, затем протянул левую руку в её сторону, и решительно тряхнув за плечо, гаркнул:
— Ну, что, наоралась?
Нарочито грубое обращение сделало своё дело. Девушка выпрямилась и мгновенно перестав плакать, испуганно заморгала длинными чёрными ресницами. Истерики больше не было, слёз тоже, теперь можно было спокойно и неторопливо всё объяснить. Сергей убрал ручку акселератора почти до нуля, сделал крутой разворот и, укрывшись в тени семиглавой башни Покорителей космоса завис в десяти метрах от выступающего балкона окрашенной в нежно-розовый цвет срединной башни. Ни на балконе, ни внутри здания никого не было. Реставрационные работы, начатые здесь год назад, ввиду воскресного дня сегодня не проводились. Внизу на улицах не было ни души. Почти все жители, кроме тех, кто находился на постоянных дежурствах, умчались на тихоокеанские побережья. Сергей включил кондиционер и повернулся лицом к судорожно всхлипывающей девушке.
— Нина, прости, что мы втянули тебя в эту историю! Но, честное слово, я и сам не подозревал, что события начнут развиваться так быстро!
Девушка шмыгнула носом и в упор посмотрела на Сергея:
— Что, это так серьезно? — Сергей едва не улыбнулся наивности заданного вопроса. Но ощущение приближающейся беды заставило быстро подавить этот маленький островок эмоций.
— Серьёзнее не бывает. Но я лишь только сейчас окончательно понял, насколько опасна ситуация, в которую мы попали. Если мы не найдём решения — мне каюк. Но если бы только мне! Боюсь, что и тебе тоже!
Девушка снова всхлипнула, и быстрым движением схватив руку оторопевшего от неожиданности Сергея, прижала её к своим губам.
— Сережа, — оторвав губы от его руки, едва слышно произнесла она. — Ты же найдёшь выход, да?
В её глазах было столько мольбы и детской наивной веры в большого, сильного дядю, который придёт и спасёт мир, что Сергею не захотелось её разочаровывать, и вместо длинной, уже приготовленной речи, он коротко кивнул:
— Да. — Затем, подумав, добавил: — Но от "Консула" придётся избавиться.
Он увидел, как расширились в удивлении глаза девушки. Она быстро-быстро затрепетала ресницами, её губы плотно сжались, и на лице появилось выражение решительной суровости. Казалось, она собирается сказать что-то злое и неприятное. Затем Нина как-то сразу сникла. Злое выражение на её лице сменилось задумчиво — обиженным. Девушка сразу поняла, что именно он задумал, и вся её душа запротестовала. Но теперь она внезапно осознала, что иного выхода у них нет.
Уже через пять минут, открыв входную дверь срединной башни, юноша и девушка, как ни в чём не бывало, вышли на улицу и неспешной походкой праздно шатающейся парочки пошли в сторону городского парка. Если бы сторонний наблюдатель внимательно присмотрелся к ним, то он бы заметил, что серая куртка юноши с левой стороны топорщится от скрытого под ней бластера, а на лицах нет-нет да и мелькнёт выражение озабоченности, если не сказать страха. Когда они подошли к ближайшему городскому парку, под тень первого шелестящего своей листвой дерева, далеко на западе, покорный указанному курсу, "Консул", мигая всеми аварийными лампочками и гудя сиренами, подняв многометровый фонтан брызг, вошёл в воды Атлантического океана и взорвался от удара о его голубую поверхность.
В парке было безлюдно. Одинокий воробей, вольготно расположившийся на ветке, терзал клювом большого красного жука, никак не желавшего проглатываться. Сергей проследил взглядом за носившимися по стволу толстого дуба белками, выпустил руку Нины и, быстро вырвавшись на несколько метров вперёд, пошёл неторопливым, размеренным шагом привыкшего к длительным переходам человека. От его внимательного взгляда, бросаемого по сторонам, не укрывалось ни одного движения. То поползень, перестав бегать по морщинистой коре невесть как оказавшейся в парке ветлы, слетел на землю; то очередная неугомонная белка, выскочив из дупла, взвилась на самый верх голубой ели, чтобы из развешенной гирлянды шишек выбрать самую лучшую; то маленькая серая мышка, пискнув, перебежала от одного выхода из норы к другому.