Ни имени, ни названия картины он так потом и не мог вспомнить, как ни старался. И ни одной молитвы тоже так и не выучил.
Про добрые дела
С хлебом в Зоне напряженка. Его конечно пекут иногда, но возни много и съедаются свежие, теплые булки моментально. А возить из-за периметра — зачерствеет и кому он тогда нужен? Проще тогда сухарей и привезти. Зато мясо — дело другое. Кабанов много и те, кто занимается охотой, не бедствуют. Бьют зверя, прямо на месте охоты ставят коптильню, разделывают тушу и коптят мясцо. Или, если есть транспорт, везут прямо на базы группировок. Кто-то умудряется и колбаску делать, причем такую, что ее нож с трудом берет. Работа это конечно не простая и опасная. Где-то ты на кабана охотишься, а где-то химера на тебя. По-разному бывает. Серьезное дело, не развлекуха ни разу.
В общем ничего удивительного в том, что двое охотников, заночевавших в пустой деревне рядом со Свалкой, жарили на шомполах куски копченой кабанятины, не было. Приятный запах тянуло ветром в поле. Над тем же костром висел жестяной чайник. Обычный вечер после не слишком удачного дня. Ничего… Завтра новый день будет.
Солнце уже закатилось, но небо на западе было еще светлым, когда они расправили спальники. Один улегся, второй поднялся на полуразвалившийся чердак, караулить. Не прошло и часа, как часовой разбудил напарника.
— Лис, проснись!
Тот повернулся, на спальнике, с трудом открыл глаза.
— Ну что еще?
— Из бесшумок палят, рядом совсем.
Лис вскочил. Много ли у кого в Зоне бесшумки есть? Сталкеры ходят чаще с обычными охотничьими ружьями, или с пистолетами. Мало у кого АК, каких-то экзотических стволов и вовсе мало, чтобы с глушителем — это совсем редкость. Зачем глушак в Зоне? Наоборот: мутанта напугать — нужна громкая бабаха. С глушаком — это только на людей охотиться.
Сталкеры поднялись на чердак. Бой все еще продолжался. В сторону от них бесшумно летели трассирующие пули.
— Метров триста до них…
— Ага. Как думаешь, Щуплый, кто там!
— Хрен их знает.
В этот момент очередная трассирующая очередь ушла прямо в небо. Перестрелка сразу стихла, трассеров больше не было..
— Готов.
— Он один что ли был?
— Может быть остальных раньше покоцали? Этот последний оставался. Давай-ка на всякий случай спальники и рюкзаки сюда, на чердак поднимем.
Утром Лис разбудил Щуплого. Костер разводить не стали и вдвоем, прикрывая друг-друга, пошли к месту ночной стрельбы. Шли медленно. Над травой стоял густой туман, прятавший аномалии. Вскоре Лис наткнулся на первую россыпь гильз.
— Щуплый, глянь!
Тот поднял одну, покрутил в руках.
— Странно…
— Что странного?
— Это старый советский патрон. ТТ таким стреляет, ППШ тоже. Вон и клеймо на нем — 1948 год выпуска. Раритет. ТТ с глушителем я видел, но на ППШ его никак не прикрутить. Напильник нужен будет.
Сталкер сунул гильзу в карман и они осторожно двинулись дальше. Первый труп тоже обнаружил Лис. Тело лежало в небольшой ложбинке, скрючившись и прижав руки к груди. Армейский камуфляж сливался с травой. Лис нагнулся, но Щуплый остановил его.
— Не спеши. Что, если под ним, или под мышкой граната зажата?
— Думаешь?
— Думать вредно. Лежит — и пусть пока лежит себе. Не уйдет никуда.
Еще один труп лежал метрах в десяти от первого, под кустом. Молодой парень, тоже в камуфляже, уткнулся лицом в затвор автомата.
— Вот кто теми гильзами намусорил. Смотри, Лис!
Щуплый выдернул оружие из под мертвого тела.
— Это что за "шмайсер"? — спросил тот.
— Не "шмайсер", а ППС, темнота ты деревенская. Старая машинка… И глушак самодельный на нем. — Щуплый повертел пистолет-пулемет в руках, отсоединил магазин. — Пустой. Все выщелкал.
— К нему патронов достать можно? — спросил Лис.
— Можно, наверное. Только зачем? У него дальность прицельного огня никакая. Твоя двухстволка — и то дальше бьет пулей. Но в кого же он лупил? И у них что, одна пушка на двоих была?