Глава 5. Вечность.
Сквозь небольшую щель неплотно задернутых штор на окне сторожки Смотрителя в комнату Ариэля лениво заползали первые лучи еще не слишком яркого весеннего солнца. Ариэль недовольно буркнул, когда они доползли до запечатанных сном век, и перевернулся на другой бок лицом к стене. Полежав так еще несколько минут, он почувствовал как кто-то осторожно крадется по краю матраса к его голове, кто-то практически невесомый, это стало понятно по тому, что матрас никак не отреагировал на присутствие на его поверхности нового утяжелителя. В следующее мгновение в ухо Ариэля уткнулось что-то холодное и влажное, и заурчало. Ариэль недовольно поморщился, сделал несколько взмахов рукой над своим ухом, и поглубже зарылся в одеяло. Гость не унимался. Сделав зиг-заг по подушке, существо оказалось прямо напротив лица Ариэля и беспардонно лизнуло его в нос. Сон окончательно улетучился. Ариэль привстал на кровати, потер руками глаза, и увидел перед собой рыжего, почти янтарного цвета, кота. Потрепав его за ухом, Ариэль подошел к окну, и отдернул шторы. Смотритель уже во всю трудился, двор был наполнен солнечным светом и звуками топора, то и дело взмывавшего вверх, и с приятным, но громким, треском опускавшимся на очередное полено, ловко подкладываемого Смотрителем на пенек перед собой в промежутках между ударами. На столе в комнате стоял небольшой обшарпанный таз с водой, рядом лежало старое махровое полотенце и мыло. Ариэль быстро умылся, оделся и вышел во двор, немного щурясь от яркого солнечного света. - Доброе утро, Александр Витальевич! - Доброе-доброе, коли не шутишь, - улыбнулся Смотритель. - Как спалось? - Прекрасно, спасибо! Как заново родился, - эта последняя фраза вылетела совсем бессознательно из уст Ариэля, но при этом больно кольнула его где-то в области сердца. Ариэль не придал этому значения. - Ну раз ты так бодр и весел, давай-ка бери топор, наколи еще дров, да побольше, а я пока в город смотаюсь, дела надо доделать, сами себя они не сделают. Дела вообще очень интересна штука - возникают они постоянно как-то сами собой, а делать их приходится все время мне. Паразиты какие-то, прости Господи. Но что такое мужик без дела - так, пятая вода на киселе. Смотритель что-то еще бурчал себе под нос, заходя в дом, но Ариэль уже не смог ничего расслышать. Он подошел к груде сваленных поленьев, неловко и очень осторожно взял в руки топор, посмотрел на него, прикидывая какой стороной орудовать, поставил полено на пенек, замахнулся, и тут же выронил его из рук прямо себе за спину. Смотритель, выходивший в это мгновение из сторожки, звонко расхохотался, иронично схватился рукой за голову и укорительно помотал ей из стороны в сторону. - Слушай, ну этому я тебя учить не буду, давай сам разбирайся. Только не убейся. Все еще громко смеясь, он подошел к калитке, распахнул ее, затем развернулся к Ариэлю, вознеся руки, сомкнутые в замок, у себя над головой, и несколько раз встряхнув ими в воздухе, вышел на улицу. Калитка со скрипом закрылась за Смотрителем, и Ариэль неуклюже принялся осваивать новое для себя искусство. Искусство достаточно быстро поддалось, и спустя каких-то пару часов, не зашибив ни себя, ни постоянно мешавшегося под ногами рыжего разбойника, он уже складывал результат своих трудов в аккуратную стопку возле сарая. Закончив с поручением, Ариэль присел на деревянную скамью из бревен возле сторожки, отряхнул руки, и, совершенно не зная, что делать дальше, принялся просто ждать Смотрителя. Через час или чуть больше в желудке Ариэля тоскливо заурчало, напоминая ему о том, что неплохо бы подкрепиться. Ариэль вошел в дом, порылся на полках, достав от туда горбушку хлеба и банку варенья, налил себе стакан воды и с аппетитом расправился с добычей. Ждать пришлось весьма долго, солнце уже давно минуло точку своего зенита, и теперь неспешно закатывалось за горизонт, постепенно меняя цвет с оранжевого на алый. Пора было включать маяк, но Смотрителя все не было. Ариэль помнил всю последовательность действий, и решив, что не обязательно дожидаться помощи, направился прямиком к маяку. Красная дверь с табличкой "Посторонним вход строго воспрещен" была приоткрыта. Ариэль вошел, и направился вверх по закрученной старой лестнице. Чем выше он поднимался, тем больше им овладевало какое-то первобытное чувство страха, это не было страхом высоты, нет, высоты Ариэль не боялся, но и природу настигнувшего его чувства он не смог себе объяснить. В маленьких окошках старой башни были видны последние лучи солнца, и первые, проявившиеся в еще синей мгле весеннего неба, звезды. Вдруг Ариэля кто-то дернул за руку, очень сильно дернул, и Ариэль, не удержав равновесия, спотыкаясь, покатился вниз по ступеням. Благо напротив каждого окна были, хоть и узкие, но все же горизонтальные лестничные пролеты, стыкующие разные отрезки лестницы, и на одном из них Ариэль все таки нашел опору, ухватившись за край обломанной части перил, чтобы не свалиться еще ниже. Тянущая боль отдавала в правом боку и руке, сгруппироваться при падении возможности не было. Ариэль прижался спиной к холодной стене, постепенно переводя дух. Вокруг не было ни души, и он уже стал сомневаться, не сам ли он оступился, быть может ему показалось, что кто-то дернул его за руку. Но в следующее мгновение Ариэль услышал нарастающий пронзительный высокочастотный писк, от которого голова стала невыносимо болеть, звук нарастал ежесекундно, заполняя все пространство вокруг. Голова, казалось, вот-вот лопнет, разорвется на части, и Ариэль потерял сознание. * Когда Ариэль очнулся никакой лестницы, маяка, окон и звезд вокруг не было, его окружала сплошная темнота, и если бы не мерцающий вдали неизвестный источник света, Ариэль так и не понял бы открыл он глаза или нет. Свет был не слишком ярким, и то погасал, то загорался вновь, хоть и с небольшими промежутками. Ориентиров других не было, и он пошел на встречу этому источнику. "Глупо оставаться на месте, когда ты видишь хотя бы искру света в абсолютной тьме" - подумал Ариэль, и решительно зашагал вперед. Он шел не останавливаясь даже в те моменты, когда свет гас, наоборот лишь прибавляя шагу. В эти моменты, понял Ариэль, необходимо было о чем-то думать, чтобы хоть как-то ощущать свое присутствие, но мысли никак не удавалось структурировать, одна лишь надежда двигала им. "А что такое, по сути, эта самая надежда, - думал Ариэль, - такое казалось бы простое слово, но уж очень заляпанное и заезженное бытом, не удивлюсь, если его смысл вскоре просто затрется временем, как надпись на каком-нибудь доисторическом камне. Но сейчас, когда его произносишь, чувствуешь сколько внутри него жизни, мечтаний, силы. Это ведь единственное чувство, которое помогает нам выживать в этом безумном мире, в любом из безумных миров. Если задуматься, то только она и дает сил вставать по утрам, когда ты одинок, когда нет никого и ничего ради чего стоило бы просыпаться, надевать какие-то тряпки и выходить из своего логова, только она