* Нора тут же поглотила их, и вокруг снова стало очень темно. Нэл еще какое-то время чувствовала руку Ариэля. Было не страшно, но на всякий случай она решила напомнить ему об их договоренности: "Не забывай меня, пожалуйста, я тебя очень прошу. Помнишь, ты обещал, что мы найдем друг друга, чего бы нам это ни стоило?" "Не волнуйся, я никогда не смогу тебя забыть" - раздался голос Ариэля в её сознании. После этих слов пространство вокруг неё стало стремительно сужаться, вокруг пролетали тысячи звезд, образуя собой дрожащую окружность яркого белого света. Ей казалось, что все вокруг закружилось с невероятной скоростью, руки Ариэля она уже не чувствовала, и никак не могла сосредоточиться, чтобы послать ему зов. Внезапно её крылья обожгло волной горячего воздуха. Нэл закричала что было сил, однако, голоса своего она не услышала. Невероятная боль пронзила её крылья, как будто те самые тысячи звёзд, подобно тысячам острых лезвий, срезали их по миллиметру за миллиметром, кружась в неистовом танце. Прежде, чем потерять сознание, в её голове зазвучали последние слова Стража: "они в любом случае сгорят, если не от жара этого шара, к которому вы направлялись, так в атмосфере... ...в Явь никто с крыльями не попадает".
Глава 2. Явь.
Ариэль очнулся под лучами палящего Шара на каменистом берегу неизвестного ему водоема. По всему его периметру возвышались многовековые сосны, своими огромными шапками склонявшиеся в сторону побережья. Волны осторожно касались его стоп, руки кровоточили от резаных острыми прибрежными камнями ран. Он попытался посмотреть вверх на источник света, но свет больно ударил по глазам. Ариэль не без труда встал - его ноги тоже были в ссадинах, колени кровоточили... Растеряно осмотрев свои раны, он сел на корточки и обнял колени руками. Нэл рядом не было, поблизости вообще никого не было. Ариэль с удивлением смотрел на простирающееся в никуда, бурлящее и пенящееся вещество, от которого почему-то очень щипало порезы. Никогда ранее он не видел такой красоты: огромный шар, постепенно меняя цвет с золотого на ярко красный, заползал за кромку горизонта. Никогда раньше он не испытывал чувства физической боли, даже когда терял крылья - боль была скорее моральной, хоть и невыносимой, но не физической. Его порезы пронзало миллионом крошечных иголочек, и Ариэль едва сдерживался, чтобы не вскрикнуть с каждым приливом новой волны. Откуда-то сзади доносилось еле слышное звучание приятного женского голоса, он пел о чем-то грустном и одновременно жизнеутверждающем, так казалось по той решительности, с которой неизвестная исполнительница произносила каждое слово своей песни. Ариэль прислушался. Разобрать слова было сложно, они были едва различимы в треске цикад, сопровождающимся шумом прибоя и иными звуками вечернего побережья. Немного сосредоточившись на сладком голосе певицы, ему все-таки удалось уловить о чем она пела: