— А твой муж… он разве не ревновал?
Ольга жестко усмехнулась.
— Еще как. Но он во всем виноват сам. Эти три года оказались для меня сущим кошмаром. Михаил так и не смог понять, почему я так быстро разлюбила такого высокого, красивого, во всех отношениях преуспевающего мужчину.
— А он… он любил тебя?
— По-своему — да. Но очень по-своему. Я хотела поначалу стать частью его Жизни, а таковой у него не было. По крайней мере, этот образ существования я жизнью не могу назвать. Все холодное, претенциозное, очень дорогое… Все — напоказ, все — наружу, а внутри — пустота. Словом, мы оказались совершенно разными людьми. А потом я начала публиковать статьи в тюменских независимых газетах под разными псевдонимами, и он поклялся меня убить.
Корин вздрогнул.
— Не понял… Как убить?
Ольга снисходительно улыбнулась.
— Ну, конечно, не меня, а авторов этих заметок и статей. Я кое-что знала об изнаночной стороне его нефтяного бизнеса и не удержалась… Если бы ты только знал, Игорек, какие это люди! Лощеные снаружи и напрочь прогнившие внутри. Я долго терпела, притворялась полной дурой, но я же видела, как они безжалостно расправляются со всеми, кто становится у них на пути. Три года нашего брака — и два десятка заказных убийств людей, связанных с тюменским нефтяным бизнесом. И всегда концы в воду. Но я-то понимала… Слышала обрывки разговоров, видела лица, находила на столе мужа кое-какие записи… Конечно же, он не был главой этой банды, но и пешкой тоже не считался.
— И однажды он вычислил тебя?
— Да. При его связях это оказалось совсем несложно, хотя я вела себя очень хитро…
— Он угрожал тебе?
— Еще как! Он обозвал меня дурой, которая пилит сук, на котором сидит. А потом начал рассказывать всякие грязные вещи про отца…
— A-а… Он, кажется, тоже занимался в свое время нефтью?
— Да. Но он был другим, настоящим человеком! Пусть волком, а не овцой, но отец по крайней мере жил, а не существовал! И он был фанатично предан своему делу. Он был крепким хозяином, а не прыщом на заднице, понимаешь?
Корин промолчал. Ольга обожала своего отца, и всяческие реплики на этот счет были бы сейчас неуместны.
— Почему ты вспомнила обо мне? — задал он мучавший его вопрос. — Понимаю, жизнь с Михаилом у тебя не сложилась… но при чем здесь я? Три года молчала, а тут…
— Обрушилась словно снег на голову? — с кривой усмешкой продолжила за него Ольга. — Да, есть такой грех. Поначалу я посчитала наш роман простым девичьим увлечением… ведь ты тогда был так знаменит! А здесь, на Венере, ты показался мне просто Богом. Когда ты сумел посадить тарелку на Мраморном утесе, наша альпинистская группа уже потеряла надежду на спасение, понимаешь? Ты выглядел просто мальчишкой по сравнению с нашими проводниками, а проявил себя в отличие от них настоящим мужиком. Но вот в быту ты был, прости, сероват. Вернее, мне тогда так казалось по молодости и по дурости. А когда я наелась досыта всех этих бразильских карнавалов, Таити и Монте-Карло, я вдруг поняла, что совершенно одинока… А ты был таким замечательным другом!
Корин внимательно посмотрел на нее.
— Другом? — переспросил он. — Так вот в чем дело…
Ольга приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала его в лоб.
— Прости, Игорек, если я тебя обидела. Пойми — в жизни долгие годы моим главным мужчиной был отец. Но после его смерти осталась пустота… и ты, только ты сумел заполнить ее. Наверное, это тоже любовь, хоть и немного другая, чем я себе представляла.
Корин нервно рассмеялся и с силой потер одеревеневшее лицо.
— Ты что? — с испугом спросила его Ольга.
— Да так… Наверное, это судьба. Только три женщины по-настоящему волновали меня, и каждая видела во мне прежде всего друга. Разве это не смешно? Пылкая любовь, обожание, страсть — это все достается таким, как Володя Поплавский… да Господи, всем достается! Я же словно прокаженный… Когда я узнал, что ты прилетела на Венеру, то подумал, осел, что… Ладно.
— Что ладно? — тихо произнесла Ольга.
— Богу — Богово, а кесарю — кесарево, — объяснил Корин. А сам подумал: «Вот так рушатся воздушные замки. Бедная Линда, как нам с тобой обоим не повезло. Ты, по крайней мере, не пыталась лишать меня иллюзий. А Ольга… она совсем иная. Как говорится: что на витрине, то и в магазине. Та самая простота, что хуже воровства».
Кажется, лицо выдало его невеселые мысли. И Ольга грустно спросила:
— Ты уже жалеешь, что увез меня из города?
После некоторой борьбы Корин кивнул, отведя глаза в сторону.