Пришлось дать залп всеми имевшимися на борту ракетами. Лишь этот фейерверк (означающий по кодовой книге: «Дым в кабине. Иду на вынужденную посадку. На борту убитые и раненые») возымел действие.
«Грэйт артист» тяжело плюхнулся на бетон посредине полосы. К самолету со всех сторон устремились пожарные и санитарные машины.
— Где убитые и ранены? — выпалил санитар, взбежавший по аварийному трапу.
Суини из последних сил стянул с себя шлем и, показав рукой на север, мрачно произнес:
— Остались там, в Нагасаки…
Четыре с лишним века этот порт служил в Японии воротами христианства. Жителям Нагасаки был обещан покой на земле и рай на небе. Миссионеры тут строили церкви, звали на путь истинный и пугали муками ада. Но всей их фантазии о дьяволе не хватило бы и на тысячную долю того, что сотворил с городом христианин Трумэн.
Атомная бомба взорвалась над собором, который воздвигли возле тюрьмы, чтобы звон колоколов помогал заключенных каяться. Взрыв, однако, не пощадил никого: ни грешников, ни праведников, ни самих богов. Обезглавленный каменный Христос доныне стоит там среди развалин, опровергая свою собственную проповедь о том, будто в мольбах можно обрести спасение.
Брошюра для туристов
Автоматические стеклянные двери предупредительно распахиваются перед каждым входящим. Только августовский зной не может переступить за этот порог.
Холл «Хиросима гранд отеля» — это доведенный до совершенства комфорт. Невидимые машины нагнетаю прохладу. Невидимые плафоны мягко рассеивают свет. Столь же мягко струится откуда-то сверху музыка. Уютные кресла располагают к неге. А ливрейные официанты проворно и бесшумно разносят те же студено-горячительные смеси, что и в любом другом «гранд отеле» мира.
Здесь явно знают толк и в самом трудном из коктейлей — умеют смешать в правильной пропорции международный комфорт с умело отмеренной дозой местного колорита.
Турист класса «люкс» — существо сложное, требующее определенной среды. Привычной, но не настолько, чтобы наводить на мысли: ради чего же, собственно, стоило тащиться в эдакую даль? Гость хочет потягивать из запотевшего стакана свой излюбленный «Манхэттен», сознавая, что делает это не где-нибудь, а в Японии.
Деревянным балкам, что перекрещиваются под потолком, нечего поддерживать в железобетонном здании. Их назначение — напоминать об архитектуре японских памятников старины, которые турист видит на экскурсиях.
А эта решетка, что отделяет холл от главного входа? Между чугунными прутьями кое-где разбросаны прямоугольники бугристой меди. Они подсвечены скрытыми лампочками, которые попеременно вспыхивают там и тут. Огоньки среди краснеющей меди напоминают об остовах разрушенных домов, чудовищной жаре, когда вот так же пузырилось, бугрилось, закипало все вокруг: черепица, камень, живое человеческое тело.
Модернистская конструкция у входа намекает на главную достопримечательность, которая должна привлекать туристов в испепеленный японский город.
Первоклассный сервис — это предупредительность. И возле символической решетки положены специально изданные для туристов книжицы: «Как были сброшены атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки».
Раскрыл синюю обложку и уже не в силах оторваться. У нас много писали о судьбе майора Изерли. О том, как, терзаемый муками совести, этот американский летчик слал письма и деньги осиротевшим хиросимским детям, добивался, чтобы его заключили в тюрьму, пока власти не упрятали его в сумасшедший дом. А ведь самолет «Стрэйт флэш», который вел Изерли, не был непосредственным разрушителем Хиросимы. Он лишь разведал погоду. Куда меньше мы знаем об экипаже самолета «Энола Гей». Что чувствовали эти двенадцать человек, когда увидели под собой город, обращенный в пепел сброшенной ими бомбой?
Пусть же брошюра для туристов предоставит слово им самим.
6 августа 1945 года двенадцать американцев, с глазами, воспаленными от бессонницы, поднялись на борт бомбардировщика «Б-29». Самолет «Энола Гей» получил особое задание. Но лишь несколько часов спустя его экипаж смог понять до конца, насколько особым оно было.
Еще ни одному человеку не доводилось видеть того, что совершилось у них на глазах.
Имели ли США право применить атомную бомбу? Было ли это действительно необходимо? Нельзя ли было выиграть войну без этого крайнего средства?
Вот впервые изданный в Японии рассказ об атомной атаке, записанный со слов самих ее участников, членов экипажа «Энолы Гей».
Люис. Трумэн был тогда в Потсдаме и хотел, чтобы мы сбросили бомбу второго или третьего августа. Но мы никак не могли вылететь из-за погоды. Ждали вылета и нервничали, так что пришлось очень мало спать эти три или четыре дня.