— Это — о н и! — с несравненным волжским оканьем произнес Поня, задрав голову вверх, и вздрогнул при этом ущемленным седалищным нервом.
— Они никак не могли этого сделать, потому что они не могли этого сделать никак! — с раздражением, достойным его авторитета, заявил Гопкинс. — Но…
Однако фразу он не закончил, потому что концентрированные телепатические поля вынесли его через окно в вечернее суперпространство.
Дело прояснялось.
Стало ясно, что очень…
ЧАСТЬ 2
Нежные морские волны ласкали ялтинское побережье.
Полковник уголовного розыска Водопьянский утомленно почесал затылок.
Продолжение следует (во 2-м томе)».
— Ну и нагородили! — рассмеялся Коваль. — Ну и зайцы! Однако, как говорят в таких случаях французы, вернемся к нашим баранам.
Итак, версия «Наследство». Коваль спрятал пародию в ящик стола, достал оттуда черный фломастер и принялся расчерчивать новые графы схемы.
Написал: «Брат Каталин Иллеш Эрнст Шефер и его жена Агнесса».
Третий листок получился таким:
—
1. Прямые наследники (единственные)!
2. Ненавидели Каталин (слова Эрнста Шефера: «Сволочь, убить ее мало!»).
3. Скандал в ночь на 16 июля. Фраза Агнессы: «Ты не сделаешь этого!» (Чего?)
4. Тем более не стал бы мстить Илоне — дочери Андора Иллеша.
+
1. Нет прямых доказательств.
?
1. Достоверность алиби Эрнста Шефера?
Заполнив колонки, Коваль отодвинул лист и снова задумался. Много было у него вопросов без ответов, много было такого, что еще не стало конкретной версией, но требовало размышлений, сопоставлений.
Кого ждала вдова Иллеш в гости? Приходили ли эти гости? То, что Каталин готовилась к встрече гостей, ясно. Что он, Коваль, может сказать по этому поводу? Что он уже знает о самой Иллеш?
Нужно досконально установить старые связи. Уже известно, что первый муж Каталин был жандармом, принадлежал к фольксбунду — союзу прогитлеровских немцев в Венгрии. Второй ее муж, Андор Иллеш, — венгр, фамилию которого она носила и дочь которого тоже была убита шестнадцатого июля, — живет в Венгрии. Проверено, что он находится в Будапеште, откуда уже много лет не выезжал, имеет другую жену и двоих детей от нее. И к тому же — разве может человек убить, да еще так зверски, собственную дочь?! Время от времени Андор присылал Илоне посылки…
Первый муж — тержерместер Карл Локкер — тоже отпадает: в конце войны его нашли в лесу повешенным на дереве… А все-таки почему ее все называют вдовой? Не оттого ли, что не Андора Иллеша, а именно Карла Локкера, которого нет в живых, люди считали ее настоящим, законным мужем?
А где орудие убийства? Где нож?! Ведь он до сих пор не найден… Коваль схватил синий карандаш и написал внизу через весь лист схемы: «Где нож?»
С улицы послышались голоса, шум. Коваль взглянул на распахнутое окно. «Закончился сеанс в кино», — понял подполковник. Он почувствовал, что ему очень хочется походить, размяться, подышать свежим воздухом. Немедленно! Да и Наташку встретит.
Он решительно выключил свет и вышел из номера.
* * *
— Да, я имел свою лавку.
— Мясную?
— Торговал мясом.
— При чехах?
— При чехах.
— А после тридцать восьмого года, когда пришли гонведы?
— Тоже.
— Имели лавку?
— Да.
— Венгерское правительство вас не обижало?
— Нет.
— Потому, что ваш шурин служил в жандармерии?
— Фольксдойчей не трогали. А с Карлом Локкером я ничего общего не имел. Это был бандит.
— И все-таки в молодости дружили. Даже сестру за него выдали.
— Я не выдавал. И Катарин не хотела. Он запугал ее.
— Сейчас где работаете?
— Кооперативная торговля мясом.
— На пенсию не собираетесь?
— Да, уже скоро.
С Эрнстом Шефером подполковник разговаривал в кабинете Вегера. Все, о чем Коваль спрашивал мясника, было ему уже известно от начальника уголовного розыска, но он хотел услышать ответы Шефера непосредственно из первых уст, а главное — присмотреться к этому человеку. Разговор шел через переводчика, — стараясь выиграть время, Шефер делал вид, что иначе он не понял бы ничего, хотя Вегер предупредил Коваля: Шефер отлично владеет и русским, и украинским.
Маленький кабинет начальника розыска на втором этаже едва ли не весь заполнен был сидящим в нем тучным Шефером, поредевшие черные волосы которого были уже слегка тронуты сединой. Он не был похож на человека, убитого горем, хотя, впрочем, не казался и счастливым наследником, который из приличия всячески сдерживает радость и прячет блеск глаз, чтобы лицо его казалось скорбным.
— От своего шурина одно только горе имел, — говорил он. — Это был грабитель и садист, какого свет не видал. Он и меня все время грабил.
— И сестра не могла защитить?
— Сестра? — Шефер сморщил нос, видимо стараясь сориентироваться, как лучше ответить.
Коваль с интересом наблюдал за ним.
— С Катарин мы не очень дружили.
— С родной сестрой? Вас ведь у родителей и было-то всего двое.
— У нее был тяжелый характер.
— В чем это выражалось?
— Ну… — замялся Шефер. — Возможно, под влиянием своего мужа. Все-таки это моя сестра. О мертвых говорят только хорошее.
— Если речь не идет об убийстве. Сейчас нужно говорить и о живых, и о мертвых только правду.
— Катарин с детства любила брать себе все, что видела. Лучшую игрушку, самое большое и самое красивое яблоко, а если конфеты или орехи — так полную горсть, так что даже удержать не могла и на пол сыпалось. Своего не упускала! Такой и выросла.
— Почему вы называете ее «Катарин», а не «Каталин»?
— Мама называла ее «Катарин». По-немецки «Катарин», а не «Каталин».
— Значит, вы не любили сестру?
Старый мясник пожал плечами:
— Я этого не сказал.
— Люди слышали, как вы ей угрожали.
— Я должен был судиться с нею за землю и часть дома, но пришли советские, и земля стала государственной.
— Расскажите подробнее.
— Участок, на котором Катарин поставила свой дом, принадлежал родителям. Но они с Карлом захватили всю землю. Я ничего не мог сделать. Вы же понимаете, с Карлом тягаться было все равно что в петлю лезть.
— Вы жаловались, что сестра не расплатилась с вами за работу. Вы ведь помогали ей строиться?
— Да, обещала и не заплатила.
— И вы боялись с ней и с шурином ссориться по той же причине?
Допрос Шефера проходил вяло. Коваль задавал вопросы, вроде бы касающиеся посторонних вещей, а на самом деле — по существу, и смотрел в окно, терпеливо ожидая, когда, инспектор уголовного розыска, симпатичный веснушчатый Габор, переведет вопрос и ответ. Пока еще не надеясь услышать от мясника что-нибудь важное, позволил себе вспоминать детали дела, словно просматривая страницу за страницей.
Его не покидало тревожное чувство: что делает сейчас убийца, если это не Эрнст Шефер, который сидит перед ним? Где он? За тысячи километров или рядом — протяни руку и возьми?..
Молодой лейтенант все время смотрел на Коваля, как на кинозвезду, ловя каждое движение и каждое слово знаменитого сыщика, и хотя не понимал, почему подполковник ведет себя так, а не иначе, напускал на себя глубокомысленный вид. Коваль же тем временем размышлял над тем, почему ни этому молодому офицеру, ни участковому инспектору Козаку до сих пор ничего не удалось разузнать.
Козак с ног сбился, рыская по Староминаевской и прилегающим улицам, расспрашивая жителей. Никто из соседей Иллеш не видел никаких пришлых людей, не слышал не только шума на улице, но даже и предсмертного крика Евы. И все это в небольшом городке, где люди, как правило, все знают друг о друге. Странно!
Что же касается Эрнста Шефера, который держится сейчас как нейтральный свидетель, то для него приготовлено нечто неожиданное. И как бы ни затягивал он признание, все равно молчанием ему не отделаться.