Сверкающий «линкольн-континенталь» стоял на лужайке возле шале. У берега виднелся прицеп для лодки, а сама лодка – большая и совсем новенькая – покачивалась у отдельного причала.
Из шале доносилась музыка – классическая, но чересчур громкая; над спокойной гладью озера разносилось пронзительное оперное сопрано. Келли сжала зубы и выбралась из машины, прижимая к себе пакет с книгами.
– Келли, милочка! – пропела со своего крыльца Мэвис Прюэр. – Как дела? Я сейчас приду и представлю вам доктора Хардести. Он приехал сразу же после вашего отъезда.
Келли разглядела фигуру Мэвис на тенистом крыльце. Женщина с энтузиазмом махала ей рукой, и Келли тоже махнула в ответ, изо всех сил изображая радостное воодушевление.
– Вы еще побудете дома? – крикнула Мэвис, стараясь перекричать музыку. – Никуда не сбежите вместе со своим другом?
У Келли мучительно сжалась грудь.
– Я буду здесь.
Времени хватило только на то, чтобы убрать покупки, переодеться и приласкать Полли-Энн, приветствовавшую хозяйку с восторгом, которого обычно удостаивается вернувшаяся домой армия-победительница.
И тут постучала Мэвис. Келли, облаченная в белую рубашку и белые шорты, поспешила открыть дверь, подхватив собаку на руки, чтобы та от радости не опрокинула гостью. Полли-Энн уже заранее подергивала хвостом.
– У меня много работы, – произнесла Келли, – но буду рада, если вы зайдете на минуту.
– Нет, нет! – запротестовала Мэвис. – Мы не зайдем. Доктор Хардести еще распаковывает вещи, а я занялась стряпней. Вероятно, приду попозже угостить вас.
Глаза Мэвис заговорщицки вспыхнули, а на губах появилась смущенная кокетливая гримаска.
– А вот это, – с многозначительным кивком произнесла она, – доктор Терри Хардести. Доктор Хардести, знакомьтесь, это Келли Кординер, племянница Джимми из Кливленда.
Через дорогие очки в тонкой оправе на Келли смотрели внимательные карие глаза. Терри Хардести оказался худощавым мужчиной, ростом повыше Келли, с подстриженными по последней моде темными волосами. Вероятно, ему было уже под сорок.
На нем была новенькая, накрахмаленная голубая рубашка, заправленная в такие же новенькие белые шорты, а загар выглядел так, как будто доктор целую неделю провел в салоне красоты. В целом он производил впечатление вечно довольного собой человека.
– Приветствую вас, – сияя, произнес Хардести.
На его гладком лице, с блестящими за стеклами очков глазами и впалыми щеками, выделялись хорошо ухоженные тонкие усики. Всем своим видом доктор почему-то напомнил Келли тщательно одетого и хорошо воспитанного хорька.
– Рада познакомиться с вами. – Келли не удалось изобразить восторг и искреннюю радость. Не выходя за порог она протянула новому знакомому руку. Ладонь доктора оказалась влажной.
– Это я рад встрече с вами, – возразил Хардести, все еще улыбаясь и не выпуская ее руку. – Мэвис говорит, что вы учительница и писательница. У нас много общего – я, видите ли, психолог.
Келли сочла такое объяснение несколько туманным. Она с облегчением освободила руку из его влажных и цепких пальцев.
– Это у вас играет музыка? – спросила Келли. Голос певицы по-прежнему сотрясал прозрачный воздух.
– Хорошей музыки никогда не бывает слишком много, – с усмешкой отозвался Терри Хардести.
Келли собиралась вежливо возразить, но тут вмешалась Мэвис:
– Подумать только, Келли! У доктора Хардести отличная новая лодка, и он пригласил нас сегодня вечером на прогулку. Разве это не чудесно? Замечательная прогулка по вечернему озеру! Великолепно, правда?
– Мне… – начала Келли.
– Я возьму с собой магнитофон, – перебил Терри Хардести, довольно улыбаясь. – Поставлю «Мадам Баттерфляй» и буду не только слушать историю о прекрасной женщине, но и находиться в обществе двух не менее прекрасных спутниц. А может, прихвачу и бутылочку шампанского…
– Вряд ли я… – вновь начала Келли.
Мэвис игриво надула губы.
– Келли, не смейте отказываться! Если вы откажетесь, я тоже останусь дома, а мне так хочется поехать! Из-за сломанной ноги я нигде не бываю. Эта вечеринка будет единственной за долгие годы – и шампанское! Настоящее шампанское! Вы обязательно должны согласиться. Ну прошу вас, Келли, не расстраивайте калеку!
– Но… – заколебалась Келли.
Доктор Хардести произвел движение, одновременно напоминающее приседание и поклон.