Выбрать главу

Длинные обнаженные руки подружек невесты, лениво поднимавшие бокалы с шампанским, напоминали Китти лебедей с изящно изогнутыми шеями, легко и беззвучно скользящих по воде в сумерках.

«Это лучшие годы твоей жизни. – Миссис Фиппс склонилась над белой скатертью и тронула руку Китти, чтобы привлечь ее внимание. – Ты этого еще не знаешь, но это так».

Китти зарделась и кивнула подруге матери, понимая, что должна поблагодарить ее, что собеседница не хотела ее уязвить. Но она знала: пожилые женщины – воровки. Они хотят украсть твои возможности, поставить тебя на место, сунуть себе в корзинку время, которое когда-то потеряли. Даже здесь, на ее свадьбе.

Что ж, пообещала себе Китти в тот вечер, она не будет им уподобляться. Растягивая губы в улыбке для миссис Фиппс, Китти решила: какой бы мудрой она ни стала, она никогда не скажет юной девушке, что в конце каждого луга есть ворота.

Она взяла пушистое полотенце и уткнулась в него лицом, а опустив его, увидела в зеркале Недди и Мосса – вымытых, в халатах и шлепанцах, с расчесанными волосами. Мальчики успели тихо и незаметно войти в комнату за ее спиной, обнаружить мишку и взобраться на сиденье у окна.

Сердце у Китти замерло.

Створка окна над их головами была высоко поднята. Ничто не отделяло их от уличного воздуха.

– Слезайте, мальчики, – сказала она в зеркало.

Они не слышали. Мосс стоял на коленях, прижавшись к подоконнику. Недди встал в полный рост, выглядывая наружу – слишком далеко, – чтобы перекинуть мишку через подоконник.

Китти резко повернулась и бросилась к нему:

– Недди!

Мальчик вздрогнул и оглянулся. И Китти поняла, что не успеет. Ничто уже не спасет его от открытого неба.

А потом он просто упал.

Глава вторая

Она снова пришла в своих чистых белых кедах и теперь стоит у изножья кровати, ждет. Они на острове, в розовой комнате Большого дома. В соседних комнатах спят остальные, все спят в густой морской темноте.

– Эви, – говорит она, – нам нужно идти. Мы должны успеть, пока оно не исчезло.

– Это сон, – говорит себе спящая Эви.

– Эви. – Мать стоит и ждет.

– Я сплю, – отвечает Эви, лежа не в своей кровати и не в своей комнате; это комната, где они спали в детстве. – Я не хочу идти.

– Эви…

А когда Эви встает, мать поворачивается и, расправив плечи, быстрым решительным шагом идет по коридору.

– До свидания, бабушка Ки, – говорит Эви двери, за которой спала бабушка. – До свидания. До свидания, тетя Эвелин. Мы должны идти.

Они выходят из дома, пересекают лужайку и поднимаются по небольшому холму к кладбищу, где лежат Милтоны, маленькие гранитные бугорки с именами…

Огден. Китти. Эвелин. Мосс.

Джоан.

– Чья это? – Джоан указывает на последнюю могилу, новую, с ее именем.

– Мы думали, что ты умерла, мама.

Джоан смотрит на камень.

– Умерла, – шепчет она.

– Умерла? – Она поворачивается. – Но не здесь, Эви. Я же тебе говорила. Не…

Здесь.

Эви Милтон проснулась с этим словом на губах; его отзвук еще висел в воздухе. Она лежала в своей постели, пока фрагменты сна не встали на место, а окружающие стены не превратились в стены ее темной спальни в манхэттенской квартире, где она жила с мужем и сыном – в настоящем времени, теперь. Наступило очередное утро. Город уже проснулся. Ее сердцебиение выровнялось. Мама мертва. Уже несколько месяцев.

Пол уехал в Берлин. Сет спал в своей комнате дальше по коридору. «Король в своих покоях, в гостиной королева, – Эви прищурилась, глядя на потолок и пытаясь вспомнить слова старой детской песенки, – и вот они упали, кто вправо, а кто влево». Но Пол возвращается домой. Эви улыбнулась. Сегодня вечером Пол возвращается домой.

Верхняя соль сирены промчалась по Шестой авеню, и неумолчная городская симфония – рокот автомобилей с синкопами неразборчивых разговоров, шаги прохожих под окнами и их голоса, порой резкий речитатив чьего-то смеха – стала тише. Мир продолжал жить без Эви, внешний мир с грохотом несся вперед, а она снова была девочкой, лежала без сна в своей постели, слушая голоса взрослых, эхом разносившиеся по лестнице Большого дома на острове, а рядом в темноте спала ее кузина Мин.

Эви отбросила одеяло, спустила ноги на пол, откинула волосы с лица и села, все еще не стряхнув с себя остатки сна.

Что это было?

За цепочкой темных деревьев мелькало что-то неуловимое, окутанное туманом, оно висело там и никуда не уходило; Эви почти разглядела его в дымке за стволами – оно ходило на цыпочках, словно не хотело ее беспокоить, не хотело ни о чем напоминать, как будто прошлое внезапно подобрело. Что это бродило там, за пределами сознания, что это было?