– Говорят, ты взял на работу Вайнберга, – сказал Данк. – Это правда?
– Правда, – ответил Огден.
– Сол Вайнберг? – лениво протянула Присс.
– Ага.
– И что он собой представляет?
– Он еврей, – объяснила Китти.
– Очень умный еврей, – подтвердил Огден. – Чрезвычайно.
– Он учился в Принстоне, да? С Диком Шерманом? Выпуск двадцать пятого года? – уточнил Данк.
– Ага. – Огден повернул парус, ловя ветер. Нос яхты нырнул в волны, затем снова поднялся.
– Слышала, он ухаживает за Сьюзи Банкрофт, – продолжала Присс.
– Пустые хлопоты, – заметила Китти. – Такого, как он, ее мать даже на порог не пустит.
– Такого, как он? – переспросил Данк.
– Не валяй дурака, Данк. Ты знаешь, что я имею в виду.
Данк повернулся и опустил свои длинные ноги в кокпит; теперь он сидел лицом к Огдену и Китти.
– Если он справится, со всем разберется и все такое, ты возьмешь его в долю?
– Без сомнения, – кивнул Огден. – Хороший человек – это хороший человек.
Китти откинула волосы со лба и внимательно посмотрела на мужа. «Делай бизнес со всеми, – сказал бы ее отец, – но на яхту приглашай только джентльмена». Место Сола Вайнберга в их мире было четко определено. Что бы ни говорил Огден, какой бы энтузиазм ни проявлял, статус хорошего человека не поможет Сьюзи Банкрофт, если она выйдет за Сола; она навсегда останется девушкой, которая вышла замуж за еврея. Таково было положение дел. Казалось, мужчины никогда о таком не задумывались по-настоящему. Им хотелось обойти острые углы, что-то подправить. Поговорить. А потом женщинам приходилось жить той жизнью, которую они создали.
Парус наполнился ветром.
– Но это только слова, – решительно заявила Китти. – Ты знаешь, что на самом деле все не так. Мир устроен иначе. Ты не пригласишь сына Джо управлять компанией.
Джо был садовником бабушки Хотон.
– Если у него нет должной подготовки, – сказал Данк.
– Даже с подготовкой. – Китти покачала головой. – Например, Солли Вайнберг, – теперь она обращалась к мужу, – что бы ты о нем ни говорил, никогда не получит эту девушку, потому что всегда ведет себя так, словно бьется в какую-то дверь.
– Он ведь действительно бьется, – заметил Данк.
– Возможно, но без правильной девушки такому человеку никогда в эту дверь не войти. Несправедливо, но ничего не поделаешь. Все зависит от того, кто твоя супруга.
– Ничего не поделаешь, – повторил Огден, глядя на нее.
На долю секунды Китти показалось, что она перегнула палку.
– Он часть перемен, которые нас ждут, – сказал Огден.
– Каких перемен? – не отступала она.
– Новые области.
Она покачала головой.
Огден удивленно поднял брови.
Она все видела. Разговоры о том, как лучше, не оставляли ее равнодушной; Китти понимала эту необходимость. Тем не менее это были всего лишь разговоры. Болтовня. А вот что было действительно необходимо – это держаться за лучшее, за то, что уже доказало свое превосходство. И сделать так, чтобы все это видели. Видели этих людей, видели, насколько они хороши, насколько правы. Эти мужчины держали руль в своих руках, они знали, как следует поступать. С самого начала знали.
– Послушай, ты и Данк – лучшее, что у нас есть. Новых людей нам не нужно. Нужно больше таких, как вы.
На носу яхты Присс молча вскинула руку в шутливом салюте.
Но Китти не сомневалась в своей правоте. Мужчин нужно оберегать от их собственного энтузиазма. Женщины должны держать кубок высоко, иногда вне досягаемости мужчин, чтобы те не разбили его в чрезмерном воодушевлении.
– Тебе надо поговорить об этом с Гарри Лоуэллом, – улыбнулся ей Данк. – Вчера вечером в клубе он был явно доволен. Ты слышал его, Ог? Стяжательским классам приходит конец, и все такое.
Огден кивнул.
– Очаровательно, – заметила Присс.
– Хотя равновесие недостижимо, – вставил Данк. – Кому, как не Лоуэллу, это знать.
– Клуб, – невпопад пробормотала Китти. – Я думала, Лоуэллы никогда не покидают Бостона.
– Еще как покидают, – весело отозвался Данк. – Они любят время от времени приезжать в Нью-Йорк.
– Гарвардский клуб – это не совсем Нью-Йорк.
– А ты как думала? Неспроста до клуба всего пятьдесят шагов от Центрального вокзала, – улыбнулся Огден, натягивая кливер-шкот и поворачивая к себе румпель.
Китти рассмеялась.
– Ну вот. – Прищурившись от солнца, она с улыбкой смотрела на мужа. – Ты нарушил мое правило.
– Какое? – непринужденно поинтересовался он.
– Не говорить о работе или о глобальных проблемах – и вот пожалуйста. Только о них и говорим.
– Это неуважительно, – вставила Присс. – Нелюбезно.