Огден потянул ее назад, под редкий навес опушки леса, под сосны.
– Давай сделаем маленького островитянина.
– Здесь? – Китти улыбалась.
Он обхватил ее талию ладонями и притянул к себе.
– Здесь, – сказал Огден и медленно высвободил ее блузку из брюк; она подняла руки, позволяя ему стянуть хлопковую ткань через голову. – Китти.
Она кивнула, подчиняясь его губам, его рукам, которые расстегнули бюстгальтер, подставляя ее кожу воздуху. Китти расстегнула брюки, позволив им соскользнуть на землю, и стояла перед ним, закрыв глаза.
– Китти, – прошептал он, снимая с нее трусы и прижимая к себе. На нее нахлынуло все томление этого утра; она крепко зажмурилась, и окружающий мир словно перестал существовать.
Одно за другим к ней возвращались чувства. Ветерок обдувал их тела, принося запах моря. Они лежали рядом, и его рука покоилась на ее бедре, в пятнах солнечного света. Они покинули пристань в Рокленде, каким-то образом приплыли сюда, где мир отступил в сторону, и вернулись друг к другу.
Сверху доносился крик скопы, ветер шевелил верхушки деревьев. Сердце Огдена стучало рядом с ее сердцем.
Открыв глаза, Китти увидела, что Огден смотрит на нее.
– Здравствуй, милая, – тихо сказал он.
Она коснулась его лица.
– Обещай мне, – прошептал он, – обещай, что больше не покинешь меня.
Ее глаза наполнились слезами.
– Здесь начало нового, – шепотом произнес он, заправляя прядь волос ей за ухо. – Наше начало.
– Начало чего?
– Нашей жизни. – Он улыбнулся. – Всего. Всего прекрасного. Мы купим этот остров и начнем заново. – Он прижал ее к себе и, уткнувшись в ее волосы, стал шепотом рисовать картины будущего.
Мосс и Джоан научатся ходить под парусом и собирать мидии себе на ужин. Дети будут мечтать об этом месте всю зиму, шептал он, оно станет золотым самородком, который они будут хранить внутри, который сделает их Милтонами. А по приезде в начале каждого лета, когда они, выпрыгнув из лодки, будут стоять и смотреть на дом, и лодочный сарай, и обелиск на кладбище – все точно такое же, каким его оставили, – окажется, что они перехитрили Время. Совсем немного. И так будет снова и снова.
– Перестань. – Китти подняла глаза к небу. – Время невозможно перехитрить.
– Жизнь, – он коснулся ее щеки, – сильнее времени.
Китти повернула голову. Между деревьями поросшая травой поляна расстилала свою зелень к большим валунам. Огден звал ее вперед, оттаскивал за руку от минувшего года. От Недди. И она должна была выбрать. Вперед или назад. Это было яснее ясного – не какой выбор сделать, а что он необходим.
Кусочек ее сердца оторвался и упал вниз. Она повернулась и снова посмотрела на Ога.
Он наклонился, поцеловал ее в плечо, затем перекатился на бок, взял брюки, быстро натянул их и встал. Солнце сияло у него над головой, затемняя лицо.
– Пошли, – с улыбкой сказал он.
Кивнув, Китти села. Воздух холодил ее кожу. Она указала Огдену на отброшенную блузку, встала на колени и отыскала брюки. Рядом с ними лежала игрушечная машинка Недди; она выскользнула из кармана и устроилась во мху, желтое пятнышко среди зелени. Синица на ветке. Потерявшийся ребенок.
Огден опустился на землю рядом с Китти. На мгновение отец и мать замерли. Затем он осторожно склонился, подобрал машинку, нащупал руку Китти, повернул ладонью вверх, вложил машинку и сомкнул пальцы жены на желтом металле.
Сдерживая подступившие слезы, Китти вернула игрушку в карман брюк, надела блузку и молча застегнула ее. Затем встала, натянула брюки и застегнула молнию.
– Готова? – спросил Огден.
Китти посмотрела ему в глаза и кивнула. Он пальцем смахнул слезы с ее щеки. А потом они повернулись спиной к воде и, держась за руки, пошли в глубь острова сквозь деревья; оказавшись на неожиданно ослепительном солнце, супруги постояли там минутку. Никого не было видно. Самый высокий карниз дома углом врезался в небо, и Китти вдруг показалось, что они отсутствовали несколько лет.
Огден сжал ее руку. Дверь кухни была открыта, и они вошли внутрь; Огден потянул за ручку, закрывая за собой дверь – уже бережно, уже с хозяйской заботой. Они миновали кладовку и столовую и вернулись в прихожую, которая, как теперь увидела Китти, была голубой, серовато-голубой.
– Боже, кто это там?
На дальнем краю лужайки у лодочного сарая Присс и Данк разговаривали с женщиной в узкой юбке и желтом кардигане.
Огден остановился за спиной Китти.
Она подняла на него взгляд.