Гериал опустил взгляд на нагроможденные пирамидой картонные коробки. Самая нижняя припекала ладони, но ему было не привыкать к жару.
— Сомневаешься в нашей квалификации, командир? — Анс хмыкнул.
— Если бы сомневался, ты бы сейчас бумажки перекладывал в кабинете с одного стола на другой.
— Понял, молчу, — маг сдал назад, смекнув, что Гериал не в настроении.
— Тебе нужно больше отдыхать, — Нерин коснулась его локтя. — Возвращайся к Каюре.
Гериал понуро кивнул. Он и так достаточно утомил сестру. Хватит с нее на сегодня головомойки.
— Береги себя, — он перегнулся через коробки, поцеловал девушку в лоб и тут же схлопотал ответный поцелуй в щеку.
— Передавай Каюре привет!
Нерин на прощание помахала ему рукой и скрылась в салоне автомобиля, как и Анс. Прот, придерживающий дверь, сел следом, и, грубо рыкнув двигателем, машина покатила прочь от «Озерного».
То, что нельзя было отвратить
64 года назад
1060 год от основания Церкви
Спустя 7 лет после Битвы Искупления
В дверь постучали.
Кристар взял на руки Айлу, которая до этого играла в кубики, и провожаемый пристальным и немного скептическим взглядом супруги, отправился открывать дверь. С некоторых пор он боялся выпускать дочь из поля зрения, и время от времени его страх доходил до абсурда. Иногда Эльса спрашивала с добродушной усмешкой: «Что, даже со мной боишься ее оставить?»
Кристар не боялся. Но ему было спокойнее, когда Айла находилась в пределах его видимости. Эльса могла бы парировать: «Особенно спокойнее, когда ты тащишь ее к двери, чтобы открыть ту невесть кому». Да, она однозначно сказала бы что-то в этом духе, если бы не была ментальным магом и не знала наверняка, кто и зачем пожаловал в их дом. И пусть в голове этого гостя она не могла найти ничего, кроме пустыни, засыпанной жгучим, соленым песком, она знала, что он не желает им зла.
— Ты скоро добрался, — заметил Кристар, открыв дверь.
— Я спешил, — Люфир посмотрел на заулыбавшуюся ему Айлу. — Она быстро растет. Я могу войти?
— Ну разумеется, — губы Кристара растянулись в обескураженной улыбке.
Он отошел в сторону, пропуская Люфира в дом. Следом за ним в прихожую вплыл холод северного моря, пусть тому и полагалось давным давно растаять в летних лучах востока.
Едва переступив порог, Люфир спросил:
— Где Фьорд?
— Снаружи, — Кристар кивнул на дверь в конце коридора. Сквозь круглое витражное окошко проникали закатные лучи. — Пройди через двор и дальше… ну ты разберешься.
— Да. Спасибо.
Не проронив больше ни слова, Люфир зашагал в указанном направлении.
Фьорд сидел на краю обрыва, смотрел пустым взглядом на бьющиеся о скалы волны и завидовал. Хотелось бы и ему вот так разбежаться и удариться головой о камень. Но ментальные тиски не позволяли сделать даже излишне поспешное движение рукой, не говоря уже о том, чтобы бегать. Появись поблизости враг, и Фьорд успел бы разве что моргнуть, а затем его жизнь оборвалась бы. Да, было бы неплохо, окажись сейчас за спиной враг.
Узнай Фьорд раздавшиеся позади шаги, то не надеялся бы на такую глупость. Но он не слышал этот легкий, летящий шаг уже много лет.
— Фьорд?
Он встрепенулся, резко и в то же время заторможенно, словно после затянувшегося полуденного сна. Фьорд обернулся, но увидев лучника, не поверил собственным глазам: вероятность того, что здесь, на восточном берегу Огнедола, появится его давний друг, равнялась нулю.
— Люфир? Это действительно ты?
— У тебя есть повод сомневаться?
— Да, я… Эльса…, — при желании младшая дочь Всевидящей могла соткать в его голове какой угодно образ. — Что ты здесь делаешь?
— А сам не догадываешься?
Люфир опустился на камень рядом.
Фьорд не был готов к этому визиту. Тогда как Оника передавала Кристару весточки, лучник не утруждал себя написанием писем. Но Фьорд обманывал сам себя, полагая, что может быть иначе.
Однако несмотря на отсутствие каких-либо попыток поддерживать связь, сейчас Люфир был здесь. И Фьорд сидел, будто облитый из ушата ледяной водой, и не знал, что сказать.
— Спасибо, — выдавил он и отвел взгляд. — И прости. Кристар выдернул тебя из Республики, не стоило ему…
— Он не выдергивал. Просто сообщил.
— И ты сразу примчался, — Фьорд невесело усмехнулся.
— Да.
Почему-то ему стало до невозможности тоскливо. Почему-то еще, кроме вполне очевидной причины.