— Не нужно было так беспокоиться, — с горечью, что, казалось, можно ощутить на языке, произнес он. — Эльса с Кристаром следят за тем, чтобы я не сделал какую-нибудь глупость. Видишь, даже забрали к себе, — он обвел руками пространство вокруг и добавил, с презрением: — Как какого-то бесхозного щенка.
— Фьорд.
— Ну что еще? — резко отрезал тот.
Нестерпимо захотелось сжечь все вокруг, сжечь самого себя. Но сейчас у него в лучшем случае получилось бы выдать захудалую искорку. Каждый день, каждый проклятый день, начиная с того самого черного дня, Кристар выжимал из него всю энергию огня до последней капли, а если Фьорд упрямился, подключалась Эльса. В итоге он начал чувствовать себя каким-то психом, у которого в панике выхватывают из рук даже ложку, чтобы он не попытался вскрыть себе горло тупым концом.
— Лучше бы сразу сунули в мешок и утопили, — буркнул он, задохнувшись собственной злостью.
— Не разбрасывайся своей жизнью. Когда-то я заплатил за нее немалую цену, — в голосе Люфира, напротив, эмоций было не больше, чем всегда. — Если она не нужна тебе, отдай тому, кому она пригодится. Командору нужен рядом надежный человек.
— Хочешь сделать из меня его слугу?
— Я хочу, чтобы ты жил дальше.
И снова Фьорд не знал, что сказать. Не знал, что говорить, что делать — он не знал ровным счетом ничего.
— Они ничего так мне и не сообщили, — пробормотал он. — Не сказали, что с ней произошло. Что произошло с…, — Фьорд попытался выдавить из горла «с детьми», но слова застряли в глотке. — Я видел ее, был там, когда мы нашли… Но я знаю: Эльса уже тогда начала скрывать то, что случилось на самом деле, — он поднял на Люфира взгляд, и в нем затеплилась надежда. — Скажи мне. Ты ведь знаешь, что произошло с Мел.
— Нет.
— Я имею право знать! — взорвался он. — Отвечай!
Он схватил Люфира за руку чуть выше локтя, сжал до боли, не особо задумываясь о том, какой на это последует ответ. Люфир подобных вольностей не терпел.
— Фьорд, я не знаю, что случилось с Мелиссой, — не шелохнувшись, ответил лучник. Спокойно и мягко, так, как увещевали бы неразумного ребенка.
Фьорд спал с лица. Разжал пальцы, убрал руку и весь ссутулился. Сжался, посерел.
— Я имею право знать, — тихо повторил он. — Если бы что-то произошло с Оникой, ты не стал бы довольствоваться неизвестностью.
Фьорд буквально кожей ощутил, как от лучника потянуло могильным холодом. Он бросил на него взгляд украдкой, нервно приподнял уголки губ.
— Нет, ты бы не допустил ничего подобного, — Фьорд покачал головой и уставился на свои ладони.
— Ты переоцениваешь меня. Если помнишь, в том, переписанном витке времени, я сам ее убил.
Он сам ее убил.
Сам.
Убил.
Осознание, которое Фьорд затолкал в самый глубокий ящик, запер и выбросил ключ, вырвалось на свободу.
Он закрыл лицо руками и склонился к коленям. Его спина задрожала.
— Это все моя вина, — нервно произнес он. — Это я виноват. Я ее убил.
Хотелось кричать, но душащие его слезы и застрявший в горле ком не позволили проронить и звука.
Люфир шевельнулся — впервые за все время их разговора. Обнял Фьорда за плечи, прижал к себе.
— Это все из-за меня… Если бы я только был тогда рядом…
— Не думаю, что многое изменилось бы, — Люфир успокаивающе гладил его по волосам. — Мне очень жаль, Фьорд. Но существуют события, которые нельзя отвратить.
Взгляд лучника поднялся к небу, пронзил, точно стрела, кружащую в вышине пару сизокрылов, и те, огласив округу испуганным криком, полетели на восток.
Глава 3. Разве это было преступлением?
Наше время
1124 год от основания Церкви
Спустя 11 лет после уничтожения Лона друидов
Годовщина Дня Единения
Нефра щелкнул выключателем, когда Нерин осторожно открыла дверь и пробралась внутрь. Он прождал, стоя у окна и разглядывая ночь по ту сторону бронированного стекла, достаточно долго, чтобы в нем скопилось столько беспокойства, что прибавь немного огня, и оно тут же сорвало бы крышку.
— Нефра, — вздрогнув от неожиданности, выдохнула Нерин. — Ты меня напугал.
— Напугал? Ты не знала, что я здесь?
— Свет не горел. Я думала, ты уже спишь.
Нерин повесила больничный халат на крючок у двери и принялась расстегивать пряжки на босоножках. Нефра всегда следил за тем, чтобы девушка не забывала оставлять халат там, где ему и полагалось быть — в ее кабинете в госпитале. Но сегодня она ушла намного раньше. Или, скорее, не ушла, а улизнула.