— Или, может, тебе тоже хочется платье? — Дани рассмеялся над собственной шуткой, порывисто выпрямился, едва качнулся, но быстро нашел равновесие. — Красавица, а найди-ка и ему что-то по размеру.
— Дан, ну ты совсем уже, — хихикнула черноволосая.
— Ты найди, найди. Может Ронк от такой картины хоть немного оттает.
Продолжая хихикать, девушка полезла в шкаф.
Мальчик вяло отпирался: «Больше для вида», — решила Рифа, украдкой следя за тем, как тот напяливает протянутый ему красный с оборками сарафан.
— И куда только твои родители смотрят? — хмыкнул Дани. Его ладони лежали на плечах Рифы, едва прикрытых тонкими лямками платья, и она не смела лишний раз пошевелиться. — Разрешили так волосы выкрасить, еще и татуировку сделать.
— Отец говорит, что я могу выглядеть так, как сам того хочу, — гордо ответил мальчик и выпятил грудь, демонстрируя нарисованное на ней дерево.
— Мне б такого папулю, — прыснула черноволосая и, поправив подол сарафана, ущипнула мальчика за щеку. — Какие сладкие ямочки.
— Так, ладно, все во двор, пока Ронк в конец не уморил рыжего, — скомандовал Дани.
От дикого, темного леса внутренний двор отделял невысокий дощатый забор. Силлест суетился вокруг стола, доставляя на него блюда, при виде которых рот Рифы наполнился слюной. Ронк сидел в плетеном кресле возле костра, курил толстую, скрученную из бумаги самодельную сигарету, и время от времени лениво поворачивал вертела с кусками мяса и овощами.
— А включи-ка погромче, милая! — Дани отпустил руку Рифы и звонко шлепнул светловолосую ниже спины. — Разгоним всех хассов, духов и прочую нечисть!
Предоставленная сама себе, Рифа не знала, куда ей спрятаться от грохочущей музыки и перекрикивающих ее голосов. Перестав ее замечать, Дани устроился в кресле у костра вместе с девушками: светловолосая сидела на его левом колене, а черненькая — на правом. Они смеялись над его шутками и пили прозрачный, желтый напиток из бокалов на высоких ножках. На столе не осталось больше места, и Силлест, прихватив с собой целую бутылку, присоединился к остальным.
Чувствуя себя совершенно потерянной, Рифа села на приставленную к столу лавку и уткнулась взглядом в свои босые ноги. К такому красивому платью, что ей дали, обязательно нужны были туфли. Но их не было.
— Эй, кроха, ешь, что хочешь, не стесняйся! — крикнул ей Дани и сразу забыл о ней.
Живот требовательно заурчал, стоило Рифе посмотреть на стол. Там было столько всего! Теперь она понимала, почему Ронка называли сладкоежкой. Такого количества сладкого она не видела даже в фильмах: желе, пирожное с заварным кремом, румяные кексы, конфеты россыпью! Среди них затесалось несколько салатов и пара глубоких мисок, содержимое которых Рифа не видела. Но они находились на другом краю стола, и, не решаясь сойти с места, она потянулась к ближайшей тарелке с политым глазурью домашним печеньем.
— Нельзя, — прозвучало над ухом.
Рифу с ног до головы окутал аромат соснового леса. Она чувствовала его и раньше — легкую нотку, смешавшуюся с морем других запахов, но сейчас вокруг не осталось ничего, кроме этого терпкого, пробуждающего аромата.
Испугавшись, она одернула руку и подняла взгляд на появившегося рядом мальчика. И как только ему удалось к ней подкрасться?
— Мне разрешили, — тихо сказала она.
— А я говорю — нельзя, — он ослепительно улыбнулся и посмотрел на печенье. — Это тебе нельзя и это тоже. А это даже я не стал бы пробовать, — он медленно продвигался вдоль стола, принюхиваясь к блюдам. — Ох, намешают же всякого. Нельзя, нельзя, нельзя. О, вот это можно!
Нисколько не стесняясь, он подхватил самую большую миску с вставленной в нее ложкой и дал Рифе.
— Картошка? — немного разочарованно протянула она, заглянув во врученный ей тазик с круглыми, политыми сметаной и посыпанными укропом картофелинами.
— Ага. Ешь-ешь, тебе нужно питаться как следует. А то навсегда останешься такой мелкой, — сказал мальчик и плюхнулся на скамейку рядом.
На фоне остальных угощений, миска с картошкой выглядела совсем не привлекательно, но мальчик был прав. Сладости только после главного блюда.
— Спасибо, — пробормотала Рифа.
Голод взял свое, и не прошло минуты, как она уже уплетала картошку за обе щеки. Все это время мальчик сидел рядом, смотрел на нее, улыбался и болтал худыми ногами, выглядывающими из-под коротенького сарафана.
— Как тебя зовут? — спросила она, когда живот заполнился приятным, мягким теплом.